И ещё один пример оттуда же. Определение, которое Солженицын даёт интеллигенту. «Интеллигент не определяется профессиональной принадлежностью и родом занятий. Хорошее воспитание и хорошая семья тоже не обязательно выращивают интеллигента. Интеллигент — это тот, чей интерес и воля к духовной стороне жизни настойчивы и постоянны, не понуждаемы внешними обстоятельствами и даже вопреки им. Интеллигент тот, чья мысль неподражательна». Нам понятно, что интеллигентом Солженицын называет человека высокого уровня деятельности. Указывают на это выделенные курсивом мной устремлённость (воля) к высшему уровню деятельности и творческая работа мысли.

Размышляя на тему: неужели же в лагере безнадёжно устоять, Солженицын объясняет, что для этого больше подходит тюрьма, там тьма делает человека более чувствительным, тишина заставляет глубоко вдуматься в своё «я», в своё прошлое и будущее. Так Гумилёву в «Крестах» пришла теория пассионарности. Другое дело советский лагерь: там нет никакой тишины, может не быть даже бараков, и ночевать приходится на голой земле. В таком положении оказалась группа людей, которых сплотила их интеллигентность на лагпункте Самарка в 1946 году. Чувствуя, что жить осталось несколько дней (а днём тяжёлый физический труд), Тимофеев-Ресовский собирает из них «семинар», где они читают друг другу последние лекции в постоянно убывающей аудитории. О патристике, неудачливой советской экономике, догматике, энергетике будущего; сам Тимофеев-Ресовский рассказывает им о принципах микрофизики. «Вот кто может интересоваться всем этим, уже костенея предсмертно, — вот это интеллигент!». Понятно, что тогда не было шкалы уровней, и для обозначения деятелей высших уровней Солженицын из всех известных слов выбрал термин «интеллигент». Приём не очень удачный потому, что русская интеллигенция далеко не лучшим образом повела себя в событиях 1917 г. Среди неё оказалось немало людей, которые несмотря на свою внешнюю интеллигентность, явно не подходили под определение Солженицына. Чтобы устранить это противоречие, последний вводит термин «интеллигентщина». Относящиеся к ней обладают всеми признаками образованности, скорее формальной, но характеризуются вполне очевидным для проницательного взгляда отсутствием деятельности на высших уровнях. Но где граница между интеллигенцией и интеллигентщиной, Солженицын, не уточняет. Нет, всё таки лучше иметь общепринятую достаточно дробную шкалу, и тогда мы будем вполне понимать друг друга.

Эта шкала тем более необходима, что были и есть люди необычайной высоты, для обозначения которой у нас нет слов. И назвать такого человека, как Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий (1877–1961) интеллигентом, это всё равно, что «признать Льва Толстого писателем не без способностей». Это человек величайшей силы духа, в чистом виде деятель шестого уровня! В госпиталях Первой Мировой он выдвинулся как искусный хирург-глазник, далее во главе клиники в Ташкенте, и тут, посчитав своё служение недостаточным, он принимает сан священника. Ещё патриарх Тихон успевает назначить его епископом. Далее одиннадцать лет в тюрьмах и трёх ссылках, он, несмотря на пытки отказался снять с себя сан. Во второй ссылке разработал новый метод лечения гнойных ран. Ему обещали институт, если он снимет с себя сан. Он снова отказался. Далее третья ссылка в Красноярский край, с начала войны работал в сибирских госпиталях. За всю историю христианства это был один из высочайших служителей, который лечил и тело, и душу. Власть была не в состоянии оценить его духовный подвиг, но научный всё-таки оценила. За применение своего метода на практике епископ Лука в 1946 году был удостоен Сталинской премии первой степени. Он согласился её получать только в полном епископском облачении.

Большинство ломалось на допросах: пытки — физические и моральные — были невыносимы. Но были и такие, которых сломить оказалось невозможно. Среди них выдающийся инженер и организатор Пётр Акимович Пальчинский (1875–1929). Директор Горного департамента, во время войны — товарищ (заместитель) председателя Военно-Промышленного комитета, во временном правительстве товарищ министра торговли и промышленности, затем генерал-губернатор Петрограда. В России мало было работников с такой энергией и такими широкими знаниями. А затем аресты за арестами, допросы за допросами. Освобождали, правда не без вмешательства иностранных социал-демократов, председатель Госплана в записках не раз просил отпустить П. А. Пальчинского на заседания, где он выступал докладчиком по вопросам возрождения металлургии и горной добычи. Докладывать — докладывал, но вины своей не признавал, не желал никого оговаривать. Убедившись в безнадёжности своего предприятия, большевики расстреливают Пальчинского в 1929 г. без суда.

Николай Иванович Вавилов за одиннадцать месяцев следствия перенёс 400(!) допросов, и на суде (9 июля 1941 г., — власть не нашла сделать что-нибудь более полезное для страны, которая буквально рушилась на глазах) он не признал обвинений. Все перечисленные случаи объединяет наличие высокого уровня у их героев. Восхищению подвигами высоких принадлежит особая роль в осознании разноуровневости деятельности. Но почему для того, чтобы осознать столь существенное, но при этом вполне доступное нашему пониманию, необходимо такое сильное средство? Ведь у нас перед глазами всегда была Природа, а природа человека и Природа вообще таковы, что в них всё неизбежно выстраивается в иерархии. Причём это настолько очевидно, что совсем не надо быть философом, чтобы понять это. И даже не надо быть человеком. Какая-нибудь макака за непослушание получат такую выволочку от вожака стаи, что запомнят это на всю оставшуюся жизнь.

Что касается человеческих сообществ, то главной причиной образования иерархий в них является то, что люди действуют на разных уровнях. Нам это, казалось бы, хорошо известно, так как уровень знаний учащихся отражается в оценках за успеваемость, уровень профессионального мастерства в производственных разрядах, воинских и научных званиях. И хотя в большинстве случаев шкалы и документальная фиксация уровней деятельности отсутствует, они в неявном виде существуют где то в глубине нашего сознания. Теперь настало время представить их в явном виде. Сегодня потребность объединить все жизненные ситуации единой моделью и единой терминологией более, чем созрела. И это было сделано в результате создания уровневой модели деятельности человека.

2.7. Откуда берутся уровни

Это интригующий вопрос. Откуда вдруг в семье помора (рыбака) взялся Ломоносов? Или в семье захудалого корсиканского дворянина Наполеон Бонапарт. Вдруг оказывается, что сын дьячка обладает блестящими способностями, и он из писаря вырастает в крупного государственного деятеля, как это было со Сперанским, Безбородко. Скромный пчеловод из новозеландского Окленда загорается мечтой взойти на Эверест и осуществляет её! Был ли Эдмунд Хиллари скромным по качеству своего характера, или по причине своей безвестности? Возможно, он и остался скромным человеком, поднявшись на вершину славы. Суть не в этом, а в том, что он был деятелем высокого уровня. Откуда этот уровень у пчеловода? Как в нём родилось это невиданное, диковинное желание покорить