нервных клеток внутри черепа, в той или иной степени самосознанием обладает. Человеческий мозг знает, что существует, и ощущает происходящее. Более того, он может использовать язык символов, изобретать орудия труда, создавать абстракции, представлять возможное будущее и строить планы для его реализации. У нас нет никакого представления о том, в виде каких ансамблей сигналов существуют образы, понимания, отношения, цели, решения, весь спектр чувств, которые мы испытываем к другим (любовь, дружба, ненависть). Но они существуют! Печальной, прискорбной стороной этого удивительного феномена является его неустойчивость, мимолётность, а вдохновляющей — те высоты, которые с его помощью человеку удалось достичь. А так же то, что несмотря на всю мимолётность, они тем не менее включают в себя и нечто в высшей степени фундаментальное — весьма устойчивую принадлежность каждого из нас к определённому уровню.

В наибольшей степени этим мы обязаны новой коре (неокортексу), называемой так потому, что она образовалась позже всех остальных отделов мозга. В ней сосредоточена основная часть деятельности нашего сознания. Именно здесь интерпретируется сенсорная информация, вырабатываются осознанные решения, формируются направляемые к органам и частям тела команды. Будучи обёрнутым вокруг основной массы мозга, неокортекс как бы венчает собой пирамиду тех структур, которые там расположены. Его толщина около двух миллиметров. Его площадь увеличивают складки. Неокортекс вырастила постоянно усложняющаяся деятельность. Его задачей является обеспечение деятельности на верхних уровнях. Таким образом структурно мозг и уровневая модель подобны друг другу: иерархия уровней деятельности совпадает с иерархическим строением мозга, а самая сложная часть его часть — неокортекс, как и высшие уровни деятельности, возникла последней.

Кроме мозга, агрегациями, перешедшими на более высокий уровень деятельности являются колонии муравьёв, некоторые редко встречающиеся разновидности человеческого общества. Между этими агрегациями много общего, и изучив одну, мы оказываемся в состоянии понять что то важное в другой. Колонии муравьёв и пчелиные ульи способны «искать» пищу и «конкурировать» с другими колониями в борьбе за доминирование. Однако эти весьма сложные системы, проявляя своеобразные формы сознательной жизни, не разумны в человеческом понимании этого слова. У них есть некоторые знания, но они не могут осознать обладания ими. Интроспекция остаётся им недоступной. Ни муравьи, ни пчёлы не строят осознанных планов на будущее и не могут реализовывать их. Нечто подобное встречается и среди людей низкого уровня. Но при этом муравьи-листорезы выращивают продукты для своего питания внутри муравейника, как это делает человек на ферме. Они культивируют специальный грибок, служащий им пищей, на кусочках листьев, которые они держат в специальных камерах.

Каждый из муравьёв имеет очень скромные мозги. Всё, на что способна одна особь, это следовать простым правилам. Ум этих насекомых реализуется не на индивидуальном, а на коллективном уровне, в результате чего рождается сознательное поведение. И подобно нервным клеткам муравьи имеют свои специализации. У них есть несколько каст, каждая из которых выполняет свои функции. Есть защитники, работники, есть ответственные за продолжение рода. Биологи Е. Вильсон и Б. Хельдоблер называют такую колонию сверхорганизмом. Он имеет много общего с единичным организмом млекопитающего, но только вместо клеток у него члены колонии, вместо органов — касты. В результате колонии муравьёв не менее разумны, чем низшие млекопитающие. Как сознательные существа, они удивительно успешны, и в масштабах планеты обладают не меньшей биомассой, чем человек.

Вильсон и Хельдоблер полагают, что муравьи смогли подняться до такого уровня в результате того, что в процессе эволюции у них появилась каста защитников, не участвующих в продолжении рода. Они охраняют царицу, откладывающую яйца. Их альтруистическое поведение выгодно для всего муравейника. Мы привыкли считать, что живые существа ведут борьбу за возможность остаться и оставить потомство. Но в данном случае именно альтруистическое поведение специально предназначенной для этого касты обеспечивает выход на более высокий уровень существования всего рода. И это позволяет колонии достичь статуса сверхорганизма. Здесь просматриваются параллели с человеческим обществом. В нём деятели высших уровней, действующие в интересах общества, тоже зачастую не оставляют потомство. Причины этого различны, но в целом всё сводится у одних к поглощённости творчеством, у других к преданности задаче служения. Именно эти деятели обеспечивают системе выход на более высокий уровень функционирования и поэтому наиболее полезны для неё.

Показательно, что только два процента всех известных насекомых сумели достичь уровня сверхорганизма. У других в процессе эволюции возникли проблемы, не давшие им подняться до такого уровня. Но ведь то же самое мы наблюдаем среди людей, и число поднявшихся до высших уровней имеет такой же порядок. Это не должно нас удивлять, ведь для всех живых организмов действуют одни и те же законы.

Рассмотрим другой пример агрегации с большим числом элементов — интернет. Он имеет ряд преимуществ в сравнении с человеком. Интернет быстр там, где люди отстают и, в отличие от человека, ничего не забывает. При внушительном числе элементов (в мире два миллиарда компьютеров), они менее разнообразны, чем клетки головного мозга. Последние более плотно взаимодействуют друг с другом: каждая из них получает в среднем исходящие сигналы от 7000 других нейронов, причём происходит это в значительной степени одновременно. А как уже стало понятно, степень взаимной одновременной доступности элементов сети является одним из важнейших параметров, определяющих интеллект.

Что касается интернета, то он сам, в сущности, ничего не делает. И зачем бы ему это нужно? Живые существа должны эволюционировать, чтобы выживать и оставлять потомство. Но на интернет факторы внешней среды не давят. Он получает требуемую «еду» и не страдает от хищников. Следовательно ему не нужен допамин, выделение которого связано с потребностью человека в еде. Ему не нужны участки мозга, которые «вырабатывают» страх и формируют поведение, позволяющее избежать опасности. Говоря иначе, у него нет причины, по которой одну форму организации нужно было бы предпочесть другой. У него нет физических раздражителей со стороны окружающей среды, поэтому не может развиться ствол мозга и двигательная кора. А раз всё это у него отсутствует, откуда взяться мыслям и чувствам? Вот почему человек обладает самосознанием, а Мировая Паутина — нет. Кроме того, мы можем взаимодействовать с физическим миром, чего ей не дано.

А если бы все указанные возможности у него были, интернет не имеет механизма мутаций. Как следствие не возникают и «пробные конфигурации», проходящие испытания во внешней среде. Более всего он похож на медузу, у которой нет центральной нервной системы, ни чего то подобного мозгу. У неё есть сеть нервов в наружной оболочке. Это похоже на 2 миллиарда относительно неспециализированных и «гомогенно распределённых» узлов Интернета. Он слишком прост, чтобы быть разумным.

Но