– Да ты откуда знаешь? – ощетинилась Эви, на которую, по всей видимости, даже звук его голоса действовал как мощный раздражитель. – Что ты врешь?

– Ничего не вру! Мать ее знает, они пересекались по бизнесу, у Афины сеть гостиниц. – Парень выдул клуб дыма прямо в лицо женщине и торжествующе добавил: – Кстати, тебе тоже надо бы ее знать, раз имеешь дело с Ириной!

– Постой! – растерялась Эви, и ярость, написанная на ее лице, сменилась беспомощным изумлением. – Так эта Афина – ее падчерица?! А я с ней недавно говорила по телефону, она звонила узнать об Ирине... Я так удивилась! Значит, это она? Я как-то иначе представляла себе миллионершу!

– Да уж, богатая баба, – ухмыльнулся Нино. – Все может себе позволить, даже молодого мужа!

Сама того не сознавая, Таня шагнула вперед, и парень, осекшись, бросил на нее настороженный взгляд:

– Ну, что?

– Значит, у нее гостиничный бизнес, русский муж... Как его зовут, ты случайно не знаешь? – спросила она срывающимся голосом. – Может быть, Михаил?

– Я с ним не общался. – Нино бросил окурок на асфальт, и тот, подхваченный порывом ветра, покатился, рассыпая оранжевые искры. – И не горю таким желанием! Чао!

И быстро пошел прочь, втянув голову в узкие плечи, словно пытаясь защититься от ветра, чьи атаки становились все более резкими и холодными. Таня смотрела ему вслед, пока тот не исчез за воротами, и даже не обернулась, когда ее окликнула Эви:

– Мы когда-нибудь уедем отсюда?

– Езжайте, – с запинкой ответила девушка. – Я должна дождаться Матильду. Она ведь все еще там?

– Будет этому конец? – застонала Эви и ударила по рулю так неловко, что задела клаксон. Когда резкий сигнал умолк, женщина умоляюще взглянула на Андрея: – Мне жаль, очень жаль, но своих показаний Матильда не изменит! Она из тех, кто говорит один раз... Нужно искать другой способ помочь!

– Мне нужно задать ей только один вопрос. – Таня говорила негромко, как будто сама с собой, ни к кому конкретно не обращаясь. – Как зовут мужа Афины? На этот вопрос она должна ответить. Ей придется, – добавила девушка, прислушиваясь к своей изменившейся интонации. В ее голосе зазвучали решительные, почти жесткие нотки. Андрей взглянул на нее внимательнее.

– И что тогда? – в сердцах воскликнула Эви.

– Тогда... – Таня медленно, словно притягиваемая невидимым магнитом, двинулась к дверям участка. – Если она назовет имя, о котором я думаю, я пойму, как все начиналось.

Эпилог

«Михаил! Все, все вышло из-за него, это была его идея выписать из России друга, чтобы получить помощника, и заодно дать тому заработать... Вы уже, конечно, готовы пожалеть этого доброго человека, невинную жертву? А если бы вы спросили Афину, она бы кое-что о нем рассказала. Но она с вами разговаривать не будет. Даже не надейтесь! Сделает вид, что никогда вас не видела и истории вашей не знает! И не все ли вам равно, от кого все узнать? Да, вы правы, все началось с Михаила. Он был куда моложе ее, вскружил ей голову своими ухаживаниями, тогда у Афины как раз никого не было... Словом, она сделала эту ошибку – вышла замуж. Я даже была на их свадьбе, мы ведь с нею давно знакомы – пересекались по бизнесу, где-то поддерживали друг друга, где-то конкурировали и, в общем, дружили... У нее тоже был небольшой отель, в пригороде Афин, такого же класса, как мой, мы часто перепасовывали друг другу туристов. Тогда она еще не разбогатела.

Какое-то время после свадьбы было похоже, что ей повезло. Афина сияла, когда я ее встречала мельком в столице, как-то за чашкой кофе проговорилась о том, что муж очень хочет ребенка, и она сама не против... Но тут умер ее отец, вскрыли завещание, она в минуту стала наследницей большого состояния. Все отели отца перешли к ней, но ее жизнь после этого стала невыносимой! Ни о каком ребенке Михаил больше не вспоминал. Он говорил только о том, чтобы жена оформила полученное состояние в равных долях – на нее и на него. Афина отказалась, разумеется. Начались скандалы – как-то по телефону она призналась мне, что муж даже бил ее, когда она снова говорила «нет». Это все происходило четыре года назад, а я, как вчера, помню ее звонок из Афин и как она просила принять в «Солнце Мармари» русского друга Михаила. На эту уступку она все же пошла – он убедил ее, что им нужен помощник, доверенное лицо, теперь, когда у них такой крупный бизнес. Служащим ее покойного отца он почему-то не доверял, решил нанять и обучить новых.

С чего он взял, что неопытный, не знакомый с греческим языком, не имеющий понятия о гостиничном бизнесе человек окажется лучше, чем старый служащий? Я думаю, он просто задумал везде поставить своих людей, чтобы они помогали ему грабить жену, а своих-то в Греции у него еще не было. И вот приехал ваш парень... Я чуть не сказала – «из-за которого все случилось», хотя все случилось из-за Михаила. Погиб-то он, но настоящей жертвой был именно Павел. И все мы, все, кого коснулся этот кошмар...

Он понравился мне – воспитанный, симпатичный, а уж глаза были такого цвета, какого я в жизни своей не видала. Павел действительно приехал разузнать о продаже участка возле одного из курортов, это было поручение Афины. Я была так занята своими делами, что ничего не сказала о нем Димитрию. Еще один клиент, вот и все – так он и думал о нем все эти годы. А я молчала, никто не заставил бы меня заговорить. Только вот вы, теперь, когда обо всем догадались. Ведь вы все равно узнали бы правду, так что в моих интересах все рассказать самой.

О том, что у Павла была при себе крупная сумма для аванса, я не знала, клянусь вам, иначе предложила бы положить их в сейф! Какие замки у нас в номерах, вы видели... Как раз в то время клиенты впервые стали жаловаться на мелкие пропажи. Я увольняла прислугу, набирала новый штат – все повторялось. Что крадут мои сыновья, я и думать не могла! Им было тогда шестнадцать и девятнадцать лет, а я все еще смотрела на них как на маленьких детей. Они уже связались с компанией, где попробовали наркотики, их просто поймали, как слепых щенков, и приучили к этому... Такие, как они – золотое дно, ведь родители будут платить и платить, до последнего, пока солнце светит. С того дня, как я все узнала, я завидовала людям, которые попадают в автокатастрофы и разбиваются насмерть. Это быстрая легкая смерть, никакая агония не длится четыре года, как это случилось со мной...

Они украли деньги у Павла. Когда он уходил из отеля утром, то еще не знал об этом. Под мышкой у него была небольшая кожаная сумочка, он прижимал ее локтем к себе так крепко, что сразу было видно – там лежит что-то ценное. Только ничего там уже не лежало, кроме «куклы» – мои дети заменили деньги резаной бумагой.

Это я узнала уже от Афины. Она приехала вечером, когда все уже поужинали, я была в столовой, обсуждала с кухонной прислугой завтрашнее меню... Афина влетела, как молния, не поздоровалась, утащила меня на балкон и там сообщила такое, отчего у меня волосы встали дыбом. Она призналась, что два часа назад убила мужа, застрелила из его же собственного пистолета – один выстрел в грудь, второй, для верности – в голову. Она говорила невероятные вещи, я даже подумала, что она с ума сошла. Помню, что спросила – зачем она рассказывает это мне? Почему именно мне? Афина ответила, что я единственный человек, которому она может в этом признаться, потому что я буду молчать. Павла обокрали у меня в отеле, и Афина сразу же предположила, что это сделали мои собственные дети. Я узнала правду в тот же вечер. Впервые увидела их под сильным кайфом и нашла у них деньги. Много денег... Кроме того, они были еще и пьяны, потому что украли у Павла две бутылки водки и выпили одну почти полностью.