Конечно, в полицию я не заявляла. Сама убрала номер Павла и спрятала его вещи, вырвала из журнала страницу с записью его паспортных данных и переписала ее заново, уже без него, а мужа убедила, что паспорта тот не предъявлял. Так исчезло его имя, Павел растворился в потоке туристов, сезон был просто сумасшедший... Детей я отправила в Италию, к родственникам, оплатила дорогое лечение в частной клинике. У меня была надежда, что там, в другой обстановке, они смогут освободиться от этого кошмара.

По правде говоря, я не слишком часто потом вспоминала о Михаиле. У меня было, о чем заботиться, Нино и Паоло не радовали, в клинике им не помогли, их имена уже знали в полиции, родственники постоянно звонили из Милана и просили забрать моих парней. Я слала туда деньги, ездила сама, отрываясь от дела, искала новых врачей, верила каким-то шарлатанам. Афина больше не появлялась на горизонте, в самом деле уехала из столицы, из чего я сделала вывод, что она все еще с Павлом... Так прошло четыре года, и вот, когда вскрыли гроб свекра Ольги Алониси... Я сразу поняла, кого там нашли и какую ошибку сделал Павел, который ничего не знал о перезахоронениях. От этой новости мне стало дурно, хотя в тот момент моим детям еще ничто не угрожало. Я поняла, что правда выйдет наружу, хотя все и было сделано так хитро, что этот труп приняли за тело Павла. Опознать его было невозможно... И все же мог найтись кто-то, кто заподозрит истину. Это оказались вы. Когда я впервые увидела вас, едва не созналась, что Павел жив, клянусь! Все это время я старалась не думать, что в Москве у этих парней остались родственники, которые все еще ждут...

Афина позвонила всего один раз, сразу после того, как история с разрытой могилой получила огласку. Четыре года я не слышала ее голоса и, когда сняла трубку, мне показалось, что оттуда в ухо вползла холодная змея. Афина сказала немного, но спать я после того звонка перестала. «Договор остается в силе, – напомнила она. – Молчи, и я никому не скажу, что вытворили твои дети». Я не ответила, и она добавила, уже со злобой: «Знаю, знаю, ты всю жизнь гордишься своей честностью! А много тебе радости будет оттого, что мы попадем в тюрьму? Михаил заслуживал обеих пуль, я ни о чем не жалею, разве о том, что не расспросила подробнее, где спрятано тело. Павел сказал, что оно похоронено, но мне в голову не пришло, что вместе с кем-то, в гробу». Я сказала, чтобы она не беспокоилась, буду молчать, и сообщила ей, кстати, что вы остановитесь у меня, когда приедете опознавать тело. У нас уже была договоренность с полицией. Мне удавалось сохранять перед ними спокойствие, все же прошло четыре года, а Димитрий так вообще еле вспомнил того русского постояльца. Приехали вы... Мне было очень не по себе, но я сдержалась, и по идее все должно было кончиться ничем. Я знала, что ни тела вы не опознаете, ни вещей – никаких примет не должно было остаться, Афина твердо обещала. Но...

В ваш номер каким-то образом попала веточка кумари. Пустяк, мелочь, и все же, как это могло случиться? Горничные были в отпуске, номер готовила я сама, кумари здесь нет, он растет выше, в горах. Потом я обнаружила, что запасной ключ от вашего номера пропал, и, когда увидела пустую ячейку под этим номером, меня холод пробрал. Сразу вспомнились старые времена, когда сыновья шарили по номерам и таскали деньги у постояльцев. Но на этот раз Нино и Паоло тут не было. А кто был? Это осталось для меня загадкой, но я забыла об этом почти тут же. Убили Ольгу, потом напали на вас, мне было над чем подумать... Я не подозревала Афину напрямую, но чувствовала, что все это каким-то образом связано с ней. С кем же еще? Я хотела спросить ее прямо, но боялась, ведь она могла повредить моим детям. Я еще не знала, как сильно... Точнее, как сильно они сами себе повредили к тому моменту.

Нино и Паоло я увидела в холле гостиницы спустя сутки после вашего отъезда. Нельзя сказать, чтобы сильно удивилась, – они и раньше так приезжали, без предупреждения, чтобы выпросить денег, но на этот раз дети меня просто потрясли. Деньги были им не нужны, они о них даже не упоминали. Я подумала, что они просто соскучились, и вы не представляете, как от этого стало хорошо на душе! Я боялась только, что они опять встретятся с тем, кто посадил их на наркотики, и потому решила закрыть отель и уехать в Италию пораньше. Мы уехали всей семьей... И почти тут же я вернулась, и, когда летела сюда, у меня было чувство, что жизнь кончена и никогда уже не будет светлых дней.

В Милане я даже чемоданы распаковать не успела, как позвонила Афина и буквально приказала мне вернуться. Я спросила, естественно, почему она приняла такой тон. Она заявила, что может принять и другой, но он мне не понравится. А потом сообщила такое... Когда я повесила трубку, то бросилась к сыновьям, умоляла сказать, что это неправда, они клялись всем святым, целовали иконы, но я им уже не верила, хотя так хотела верить... Даже потащила их в церковь, чтобы они на алтаре присягнули, но они вырвались, попросили меня не устраивать спектакля и ушли. Я сидела на ступенях собора, как нищенка, вокруг меня толпились жирные серые голуби, они оглушительно ворковали, требуя подачки, садились на плечи, на руки, на колени... Мне казалось, что я плачу, но потом провела пальцами по щекам – они были сухие. Я поняла, что мои дети лгали, а Афина говорила правду. Чтобы передать вам ее слова, я должна перевести дух, это надо говорить залпом, все равно что водку пить, или обратно пойдет... Сейчас.

Они убили Ольгу Алониси, задушили ее в машине, а потом пытались сбросить в воду вас, Таня! Им заплатила за это Афина, она решила, что вы слишком близко подобрались к разгадке ее тайны, а встретила их в кафе «У Мурии»... В тот самый день, в то проклятое воскресенье!

Они приехали как всегда, не предупредив, чтобы выпросить у меня денег. Приплыли с материка другим паромом, из Марины в Стиру. «У Мурии» они остановились выпить кофе, потому что засыпали за рулем, и там-то их увидела она... В тот момент Афина была страшно напугана, рушилась вся ее многолетняя ложь, Павел крутился возле Мармари, успел совершить немало глупостей, почти выдал себя, вы насторожились... Она следила за вами, ехала по пятам, скандаля по телефону с любовником и требуя вернуться, но Павел взбунтовался и хотел увидеться с вами во что бы то ни стало. Афина была уверена, что вы и Ольга поняли, что он жив, особенно после того, как прочли надпись на зеркале. Она все же догнала Павла, но опоздала. Он признался ей, что вызвал вас на свидание в горы. Ей надо было зажать вам рты, любой ценой, и тут ей попались на глаза мои несчастные дети.

Она призналась, что, как только увидела их, подумала, будто это указание свыше. Из-за них началась вся эта история, ими и должна была кончиться. Наверное, в тот миг у нее помутился рассудок от страха, иначе как она могла обратиться к ним с предложением уничтожить двух женщин, которых они даже не знали? Афина предложила большие деньги, куда больше, чем они рассчитывали сорвать с меня, обещала, что все сойдет с рук, если они будут действовать по ее сценарию. Какая-то минута – и все было решено. Минута! Если бы они приехали туда чуть позже, там уже не было бы ни Афины, ни вас, ни Ольги... Но, видно, звезды в тот день встали в небе так, что разойтись вы не смогли. В горах дороги узкие, и все на них встречаются.

Она договорилась с ними и теперь была почти спокойна. Павел оставил, правда, надпись на зеркале для вас, но с вами не встретился, она успела его перехватить. Планы Афина всегда составляла мгновенно – она из тех людей, которые не теряются, даже когда мир вокруг рушится. Этим она пошла в покойного отца, так он сколотил свое состояние, идя по чужим головам...