жил в Блау, столице королевства Эльдма и помогал мальчишкой в порту, мечтая почти о невозможном – выучиться однажды на офицера корабля, потому как по карману это было лишь благородным.

– Построиться в две колонны, черт вас всех дери! – прокричал капитан Ромунд, пытаясь придать хаотично разбредающимся нильдхеймам подобие порядка.

Его послушали, но будучи привычны к небольшим группам, обучавшимся по старшинству, нильдхеймы не смогли выполнить приказ в точности, лишь еще сильнее перемешались между собой. Я усмехнулся и встал в ближайшее из скоплений.

Ромунд принялся осыпать нас проклятиями, да растаскивать собственноручно. Посмотрев на другую группу, я вдруг заметил, что один нильдхейм стоит чуть в стороне и, обернувшись к порту спиной, очень быстро шевелит пальцами, держа при этом ладони на уровне груди. Постарался проследить направление его взгляда, и верно – над флюгером высокого здания в отдалении, висел, расправив фальшивые крылья, БПЛА.

Помимо нас в этой части порта находилось множество солдат, как тех, кто готовился к погрузке на корабли, так и других, держащих любопытных горожан подальше. Внезапно через охранение проскользнул мальчишка, с пышным букетом полевых цветов, да припустился в нашу сторону. Его принялись окликать, пара солдат побежала следом, однако угнаться не могли. Мальчишка остановился возле нильдхейма, до того подававшего сигналы, вручил ему цветы, что-то коротко сказал и двинулся обратно.

Я усмехнулся, глядя, как иномирца, заключенного в детском теле, схватили, но ограничившись лишь парой несильных затрещин, потащили к остальным зевакам.

Подошел к Каскаду и спросил:

– Ну, что, все новости передал?

Он повернулся в сторону корабля, взглянул на меня неодобрительно, но все же ответил:

– Главные.

Затем полез внутрь букета, достал оттуда продолговатое темное устройство размером с ладонь и сунул его под мантию, в карман поясной сумки.

Я не стал проявлять излишнего любопытства, к тому же Ромунд, оставив попытки придать нильдхеймам подобие порядка, велел не двигаться с места, так как скоро предстоит грузиться на корабли.

Возле ближайших причалов стояло два больших судна, с высокими кормовыми надстройками, выдающими обилие комфортных кают для офицерского состава. Насколько мои невеликие познания в морском деле позволяли оценить парусное оснащение, ходовые качества посудин оставляли желать лучшего. Пара мачт с прямыми парусами и очень выдающимся вперед бушпритом, несущим несколько кливеров, намекали на то, что идти с хорошей скоростью сможем лишь по ветру или бакштагом, стало быть, с большой долей вероятности, до Льхона предстоит тащиться, завистливо провожая взглядами обгоняющих нас черепах. Однако время в пути меня волновало не сильно, в отличие от того в какой компании предстоит этот путь проделать.

– Каскад, – негромко обратился я. – Тебе известно, удалось ли Авене пробраться на корабль?

– С чего бы мне вообще об этом знать?

– Так может спросишь у своих?

Он сделал вид, что не заметил вопроса.

– И это твоя благодарность за спасение?

Каскад вздохнул и покачал головой.

– Пятиликий, я ценю все, что ты для меня сделал. Если сумею, отплачу однажды за помощь, чем смогу. Но не пытайся использовать наши возможности в личных целях.

– А то, что вы меня использовали в своих целях – об этом стоит забыть?

– В качестве компенсации ты получил устройство из нашего мира и невероятную регенерацию. Что тебе еще нужно?

– Даже не знаю, – деланно удивился я. – Может не отхватить довеском четыре чужих сознания, с потребностью в ежедневной подпитке энергией Истока, отсутствие которой грозит смертью? Во все передряги, после того вмешательства, я попадаю лишь благодаря вашим подаркам.

– Так стоит ли получать новые? – невозмутимо произнес Каскад, да направился к другой группе нильдхеймов, тогда как Ромунд прокричал:

– Ближайшие ко мне грузятся на этот корабль, – он указал пальцем за спину. – Остальные на следующий. В пути никому из офицеров, матросов и солдат вреда не причинять. Делать, что велят. Жратву и спальные места получите по расписанию, а оружие только по прибытии в город. На этом все!

Капитан двинулся к трапу, и наша группа отправилась вслед за ним, а я напряженно взглянул на воинов позади. Возле них скопилось уже довольно много любопытных горожан, провожающих взглядами отбытие. Скорее всего, большая их часть являлась родственниками и друзьями обычных солдат Алых островов, но не было ли в той толпе Авены оставалось только гадать.

Стиснув зубы от злости на чертовых иномирцев, заваривших для нас с девушкой всю эту кашу, я перешел к группе нильдхеймов, в которой находился Каскад и отправился с ними на второй корабль.

Крепкий мордатый боцман, виртуозно матерящийся на трех языках, любезно указал на места для ночлега, коими оказались грязные гамаки на нижней палубе, где от застарелой вони резало глаза, да попросил без нужды не подниматься наверх и не мешать матросам работать со снастями, чтобы ему не пришлось засовывать в чьи-нибудь задницы весла. Несмотря на явно приукрашенные угрозы, желающих поспорить не нашлось.

Найдя свободное место, я осмотрел мрачное чрево судна, жалея, что не могу коснуться меча и увидеть все будто днем.

Под низким потолком кучно висели тюки с просмоленной парусиной, используемые вместе с досками в качестве заплат при пробоинах ниже ватерлинии. Это позволяло дотянуть до верфи, где можно провести сносный ремонт с помощью килевания, однако наполняло недра корабля едким запахом, перемежающимся с ароматами плесени да немытых тел. Узкие гамаки, лежать в которых даже очень ловкий человек смог бы в одной-единственной позе, по меркам матросской жизни, являлись показателем благополучия, потому как нередко на кораблях у обычного экипажа и вовсе не имелось специального места для ночевки. По большому счету, та клетка, в которой я добирался до Алых островов около года назад, не особенно отличалась комфортом от этих условий, а учитывая то, что мне не приходилось работать – их даже превосходила.

Далекий звон пяти склянок совпал с выкриками офицеров, руководящих подготовкой к отплытию. Через минуту многоголосо скрипнул такелаж и корабль пришел в движение. Словно по команде, неподалеку оживилась компания матросов, сев кругом возле бочки, в свете огарка свечи. Они достали карты и принялись играть, ставя на кон части другой колоды.

Между тем плеск волн, шелест ветра в парусах, да крики чаек провожали нас от столицы Алых островов.

Сев в свой гамак, я тяжело вздохнул, понимая, что обратного пути уже нет. Конечно, Авена, сумей она пробраться на корабль, не избрала бы укрытием грязный трюм, на виду у сотен мужчин. И пусть Яр свято верит, что проклятие не позволяет нанести девушке вреда, любовь плотская, питаемая страстным вожделением, порой принимает такие формы, с какими не сравнится самая лютая ненависть, а уж ревность, неспособного