Мгновенное понимание – и с терпением он заполнил все эти нудные ненужные бумажки, которые останутся для истории, как свидетельство нормального диалога между светской системой образования и представителем науки не вполне светской, но готовой говорить на языке, понятном студентам. Студенты бежали на эти лекции, заполняли сравнительно большой актовый зал 6-й аудитории, многого не понимали. После первой лекции ко мне подошёл студент и сказал: «Многого не понял, но ощущение божественное».

Наталия Большакова

Около двух часов дня мы поехали в Москву, где отец Александр должен был читать лекцию. По дороге я расспрашивала его о поездке в Италию этим летом, а он показал мне извещение на получение груза из Италии. «Что это?» – спросила я. «В понедельник я должен поехать в Шереметьево и получить миллион одноразовых шприцев. Я познакомился в Италии с одним человеком, он миллионер, спрашивал, чем он может помочь, я ему рассказал о детской больнице. И вот он прислал. Представляете, какой это подарок для Республиканской детской больницы!»[81]

Анна Борзенко

Я замуж вообще не собиралась, а тут встретила Володю и полюбила. И не то что замуж хочу, а расставаться не хочется. Я ему говорю: «Будем жениться, но я без венчания не могу. А ты же некрещёный даже». А мой будущий муж отвечает: «Какие проблемы? Крещусь». Рассказала отцу Александру. Говорит: «Привозите». Приехали. Думали, сейчас месяц катехизации, десяток книг, длинные разговоры… А отец Александр посмотрел на Володю и говорит: «Вас ждут удивительные приключения в стране Духа». И назначил крещение через неделю. Даже почитать ничего не дал. На крещение подарил иконку Спасителя Юлии Николаевны Рейтлингер. Так она у нас и живёт. Слегка асимметричная. Было это 31 августа 1980 года. А через неделю отец Александр нас венчал. В домике. Свидетель был один – мой некрещёный папа. Я провела весь обряд венчания в полуобморочном состоянии, приближённом к поднебесному. Помню только, что платье на мне было чужое и не белое. Потом родилась Ася. Отец Александр сказал: «Когда будешь кормить, всегда читай “Отче наш”». Шестерых кормила и всегда молилась при этом.

Мария Борисова

Когда моя сестра Вера выходила замуж, она у отца Александра не то что благословения не спросила, а вообще даже в известность его не поставила. Но, правда, пригласила на свадьбу. На свадьбе были только друзья её жениха Саши из МАИ, компания совершенно неверующая. Отец Александр на свадьбу пришёл. Трудно представить, чтобы кто-то лучше вписался в эту компанию и всех объединил, ни одного слова о Боге не говоря. А вот образовалось такое единство, появилось солнце – и всем стало тепло. В принципе он бы мог обидеться, потому что человек, которого он крестил и знает с детства, о таком важном событии, как замужество, не предупреждает, а просто приглашает на свадьбу. Какой-нибудь строгий батюшка уж точно не пришёл бы и вообще общаться с тобой перестал. А он не только не обиделся, но даже на свадьбу пришёл.

Нонна Борисова

А времена были тревожные. Конец шестидесятых – начало семидесятых; это Чехословакия, первые отъезды в эмиграцию, диссидентское движение. События стали стремительно разворачиваться, когда после вызова в КГБ за перепечатку книги Леона Юриса «Исход» о возвращении евреев на историческую родину Сашу (о. Александр Борисов. – Ю.П.) и его друзей выгнали из Института общей генетики. Алик Гроссман[29] через год эмигрировал. Люся Улицкая бросила генетику и начала писать. А Мишу Евгеньева и Сашу взял в Институт биологии развития академик Астауров. Пока Саша был без работы, он написал диссертацию, в этом институте защитился и был, что называется, учёным, подающим большие надежды.

И вдруг он говорит: «Я чётко понял – не моё это место. Науку могут делать без меня, и она пойдёт своим чередом. Есть масса талантливых учёных. А вот образованных священников очень мало, и это препятствие для многих интеллигентов».

И отец Александр Мень сразу его благословил. А на вопрос, как ему содержать семью, ответил: «Об этом ты не думай. Ты служи Богу и людям – Бог тебя не оставит». А потом так посмотрел на него и говорит: «А знаешь что? Помни всегда: не помышляй о себе».

Сергей Бычков

В Тарасовке снимался фильм Михаила Калика «Любить», в котором отец Александр дал пространное интервью. Фильм показали в научно-исследовательском институте, в котором работал младший брат отца Александра Павел. Он вспоминал: «У нас (в НИИ азотной промышленности) была группа демократически настроенных людей, которые приглашали на концерты в институт тех, кто был в немилости у властей. Например, у нас бывали Высоцкий, Ростропович и Калик (я держался тихо, общался с нашими культуртрегерами, но не входил в приглашающую группу). После показа был написан донос в райком партии членом парткома НИИ Петуховой, что фильм идеологически не выдержан, поскольку “самым умным в фильме оказался священник”. Фильм запретили. Органами КГБ были изъяты все копии, кроме одной, спрятанной сорежиссёром фильма Инной Туманян».

Марианна Вехова

Однажды, это была ранняя Пасха – я ещё с палкой ходила, – отец Александр сказал: «Не надо вам приезжать на ночную службу. Приходите в понедельник, вторник, в любой день, будет крестный ход, такой же, как на Пасху». Я приехала во вторник или в среду. И вдруг он мне говорит: «Вы знаете, я хочу вас познакомить с Мишей Сергеевым, он очень умный и очень хороший человек. От него ушла жена с ребёнком к его другу, и он мучается». Встретились, и как-то началось. Сначала друг другу целый год помогали, стали друзьями, а потом через год Миша сказал: «Давай с тобой поженимся». Тогда отец Александр нас и обвенчал.

Андрей Ерёмин

В начале мая 1989 года я стал свидетелем знаменательной встречи. Тогда Россию посетил кардинал Жан-Мари Люстиже. По дороге из Москвы в Троице-Сергиеву лавру он попросил сопровождавших его лиц из Московской патриархии заехать в Новую Деревню, в приход отца Александра. Этот иерарх католической церкви, по национальности тоже еврей, очень хотел познакомиться со своим знаменитым православным собратом.

Французский архиерей поднялся в алтарь и поцеловал престол со Святыми Дарами. Когда он вошёл, какая-то властная сила буквально прижала меня к стене, алтарь наполнился плотным светом, даже дышать стало трудно…

А кардинал вышел на амвон, сказал через переводчика несколько слов собравшимся людям и, попрощавшись, уехал. Спустя несколько минут отец Александр вошёл в алтарь, и я рассказал ему о своём неожиданном переживании. Он почему-то этому порадовался и тут же передал мне свой краткий разговор с Ж.-М. Люстиже. Оказывается, отец Александр спросил его, когда они смогут в следующий раз увидеться, а кардинал ответил: «Теперь это будет только на небесах». Меня это тогда поразило: ведь наступило время, когда отец Александр уже мог свободно выезжать за границу. И, казалось, не было никаких препятствий для их встречи в дальнейшем…

После гибели батюшки меня не оставляла мысль, что Ж.-М. Люстиже как бы предсказал скорую смерть отца Александра. И когда мне удалось попасть во Францию в 1992 году и встретиться с кардиналом, я напомнил ему о происшедшем три года назад и спросил, что он имел в виду. Кардинал Люстиже сказал мне, что встреча с батюшкой произвела на него очень сильное впечатление. Он понял, что жизнь отца Александра наполнена Евангелием ещё в большей степени, чем его собственная, а это неминуемо становится знаком…[82]