Цены в Южном Судане были непомерно высоки на все – результат наплыва гуманитарных работников ООН и других неправительственных организаций, каждый из которых хотел как лучше, но многие из которых наносили непреднамеренный вред экономике, поскольку привозили с собой западные представления о ценностях и привычки к расходам. Я видел подобную инфляцию и в других странах с небольшим населением – Македония, Косово, Восточный Тимор, – где часть гуманитарных служащих была достаточно велика, чтобы подтолкнуть рост цен. Эти служащие готовы и могут потратить 60 долларов за обед там, где большинство граждан не зарабатывает столько и за месяц. Затем они отваливают по 300–400 долларов за ночь в нескольких хороших отелях и еще сильнее тормозят экономику. Они платят 5 долларов за поездку в микроавтобусе, которая должна стоить (и раньше стоила) 10 центов. Они идут на рынок и платят любую цену, независимо от того, насколько она раздута по местным стандартам, поскольку она кажется низкой по сравнению с тем, что они платили дома, и они слишком заняты или горды для того, чтобы торговаться. Но в процессе они (и те, кого они нанимают для того, чтобы им готовили и работали на них) взвинчивают цены на бобы, рис, мясо, овощи и другие массовые товары, которые теперь не по карману бедным местным. В итоге неизбежно продавцы поднимают свои цены, чтобы соответствовать спросу, – и это на годы искажает экономику.

Я не противопоставляю себя тем, кто хочет как лучше, – на самом деле я часто делаю отчисления многим из этих организаций, – но я хотел бы, чтобы работники были больше готовы к самопожертвованию и оставляли дома свои притязания на кондиционирование, новые матрасы, туалеты с сиденьями и изысканную еду. Если бы они жили в этих странах скромнее и попытались быть более чувствительными к местным особенностям, они бы выиграли, не дестабилизируя экономику и выражая настоящую участливость по отношению к людям, которым они приехали помочь. Если вы приехали сюда, чтобы помочь людям, пытающимся выжить на два доллара в день, попробуйте сами так пожить несколько дней. Походите в их сандалиях, тратьте столько же. Вам пойдет это на пользу. И им тоже.

Я провел два последних дня в Джубе в подготовке к переходу от пустынь и сухой погоды Саудовской Аравии, Йемена, Эфиопии, Чада, Сомали и Южного Судана к влажным джунглям и сырым горным лесам Уганды, Руанды и Бурунди. Я все продезинфицировал (даже все содержимое своего несессера и язычки своих ботинок) при помощи йодного раствора, обрызгал все снаряжение для джунглей пиретрумом, чтобы защититься от москитов, полностью прочел 900-страничную «Все страхи мира» Тома Клэнси, чтобы не таскать книгу с собой, обрадовал местных подарками из поношенных футболок и аккуратно отрезал штанины у своих старых штанов (прошедших со мной через 60 стран за 10 лет), превратив их в шорты. Я распределил свои запасы высококалорийной пищи – злаки, арахис, сушеные фиги и энергетические батончики – поровну в разные места и обернул аптечку дополнительным изолирующим слоем. Я попытался поспать, потому что мне не удалось этого сделать в аэропорту под стойками для багажа в ожидании раннего вылета. Я организовал свои запасы и контейнеры так, чтобы облегчить ношу с 36 до 32 килограммов. (Я покидал Нью-Йорк с 54 килограммами.) Я в последний раз постирал вещи за эту поездку (все равно в джунглях ничего не высохнет) и проехал 10 километров до интернет-кафе, чтобы сообщить своим друзьям, что я по ним скучаю и желаю веселого Рождества.

Я предупредил таксиста, который довез меня от интернет-кафе до моего отеля, что мне нужно добраться до аэропорта завтра в 11 утра, и попросил его за мной заехать. Он согласился, но так и не появился. Уже наученный горьким опытом, я также для подстраховки сообщил портье, что мне может потребоваться автомобиль отеля, чтобы добраться до аэропорта, но когда на следующее утро я с ней встретился, оказалось, что она забыла о моей просьбе, а машину моют в Ниле и она не вернется до обеда. Я знал, что в обоих отелях Южного Судана есть свой автомобиль, так что попросил ее добыть для меня второй. Мне сказали, что машина «сломана». Когда я спросил, как именно она сломана, мне сказали: «Нет топлива». Я не мог понять, где нет топлива: в автомобиле, в Джубе, во всей стране или у портье в голове.

Я повысил голос – совсем немного – и сказал, что мне нужно добраться до аэропорта. Портье, помощник, охранник и менеджер сгрудились в кучу и пытались придумать, как мне добраться до аэропорта, но тщетно. «Может, вы подождете до завтра?»

– У вас есть постояльцы, выписывающиеся сегодня утром? – спросил я.

Да, есть такие.

– Многие из ваших постояльцев приехали сюда на своих автомобилях. На парковке стоит целая дюжина. Почему бы вам не попросить кого-то из них довезти меня до аэропорта?

Они были ошарашены. Прикованы. В оцепенении. Они никогда этого раньше не делали! Даже не думали об этом. Как раз в этот момент человек в деловом костюме с большим чемоданом выписался из отеля и направился к автомобилю.

– Простите, сэр, но если вы едете в аэропорт, не могли бы вы меня подбросить? – спросил я.

– Без проблем.

Подход авиакомпании «Эйр Уганда» был необычно реалистичным и практичным. Никаких инструкций по эвакуации для пассажиров, сидящих возле аварийных выходов. Никакого видео по безопасности перед полетом. Никаких объявлений о том, что нужно делать, если наш старый самолет разобьется в джунглях на пути от Джубы до Кампалы. И никаких стюардесс, стоящих между рядами, дергающих за кольца на спасательном жилете и дующих в трубки, будто мы действительно сможем выжить во время аварии над водой. Эта бедная авиакомпания знала, что если мы падаем, то мы падаем. Так что они просто пропустили всю эту бесполезную ерунду по выживанию.

Они попросили нас затянуть ремни безопасности, но только ради того, чтобы освободить проход для тележки с едой и бесплатным Tusker для всех пассажиров, которые будто хотели поставить рекорд по количеству опустошенных банок пива в течение часового полета, видимо, вдохновленные рекламой Tusker в аэропорту с фотографией грудастой девушки в бикини.

Хотя я редко выхожу на поиски приключений ночью в африканских городах, по общепринятому мнению, в Кампале меньше воров и преступников на душу населения, чем в большинстве столиц континента, так что я всерьез задумывался о том, чтобы пройти километр от отеля до всенощной службы в церкви Иисуса Христа, чтобы сравнить ее со всенощной Святого Патрика.

– Сейчас безопасно гулять? – спросил я своего таксиста на пути от аэропорта.

– Нет!

– Но разве у грабителей нет отгула по случаю сочельника?

– Нет. Они усиленно работают, чтобы организовать хорошее Рождество для самих себя. И вы станете их Рождеством.

Пожалуй, все-таки не я. Я внезапно вспомнил, что я еврей, и решил пораньше лечь спать и оставить свои экуменические потуги до наступления светлого дня.

Перед сном я позвонил Эндрю, который не показался в отеле. Он сказал мне, что он в «Шератоне», болеет, собирается домой, что он прекращает наше путешествие и что, извини, но мне следует самому о себе позаботиться. Я заказал такси до его отеля и действительно нашел его в плохом состоянии.