— Он тут много чего наговорил, — проворчалаЛерка. — Всего и не упомнишь.

— Не увиливай. Ты в самом деле занималась чем-топротивозаконным и Громов с Димкой были твоими конкурентами?

— На чем, по-твоему, я нажила миллионы? Знаешь, Аня,пойду-ка я полежу в горячей ванне, может, какая мысль в голову придет. Оченьэтот гад меня расстроил.

И, не обращая внимания на мои протесты, Лерка заперлась вванной. Я пыталась докричаться до нее, стоя под дверью, но она включила воду. Яне была уверена, что она меня слышит, а необходимость высказатьсяприсутствовала, так же как желание найти правду, оттого я сразу же накинуласьна Сашуню, лишь только он переступил порог квартиры, по обыкновениюпридурковато гукнув в знак приветствия.

— Иди сюда, — схватила я его за руку, усадила вкресло и впилась взглядом в его глаза. — Кто убил Димку? Отвечай сейчасже. Не вздумай врать.

— Аня злая, — обиделся он и потупил глазки,опустил плечи, всем своим видом демонстрируя отчаяние.

— Ничего подобного. Отвечай, я хочу знать правду.

— Аня меня не любит, — пожаловался он.

— Любит.

— Не любит.

— Сашок, не смей скрытничать, не то я разозлюсь.

— Сашок хороший, — сообщил он.

— Лучше не бывает, — согласилась я.

— Аня хорошая. Аня меня любит?

— Еще бы. Хочешь, поцелую? — Он зажмурился ивытянул губы трубочкой. Я его поцеловала. — Димку ты убил?

— Угу, — радостно закивал он.

— И машину Марата ты взорвал?

— Угу. — развеселился Сашок.

— И Грома ты застрелил?

Он даже взвизгнул от удовольствия, все еще зажмурившись ивытянув губы.

— Лерка велела?

— Угу.

Тут и сама Лерка, неслышно подойдя сзади, шепнула на ухо:

— Ты его про Кеннеди спроси.

Заподозрив неладное, я спросила:

— Пристрелить Джона Кеннеди тоже Лерка велела?

На сей раз Сашок гукнул дважды.

— Чудовище ты мое, — вздохнула Лерка и поцеловалаего. Он открыл глаза, переводя сияющий взгляд с меня на Лерку.

— Он в самом деле законченный идиот, — вздохнулая, а Лерка обиделась.

— Вовсе нет. Просто своеобразный. И не смей говоритьему гадости, у него душа чуткая, он потом долго переживает.

Мне стало стыдно, я загрустила и машинально почесала Сашунюза ухом.

— Аня хорошая, — сообщил он.

— Я хочу знать правду, — глядя на Лерку, сказалая. — Не смей увиливать и отвечай.

— Пожалуйста, — кивнул Сашок, и мы уставились нанего с немым изумлением, а он продолжил:

— Довожу до вашего сведения: мы в дерьме по самые уши.Сейчас убрать Марата — себе дороже, это война и конец бизнесу. А все твоидурацкие интриги, — рыкнул он на Лерку. — Говорил, без затей надо.Так нет, непременно балаган устроит. А ты все это время чем занимаешься? —обратился он ко мне. — Тебе мужика доверили, и что? Он носится по городу,без конца что-то вынюхивает, вместо того чтобы днем и ночью за твои титькидержаться. Для нормальной бабы такое поведение даже оскорбительно.

— На него иногда накатывает, — торопливо пояснилаЛерка, видя, что я впала в столбняк от такой-то речи. — А ты, чудовище,помалкивай, не учи маму детей рожать. Хотя насчет оскорбительного поведенияМарата я согласная. В самом деле, Аня, неужто так трудно направить его энергиюв безопасное русло?

— Ах какие вы все умные, — возмутилась я. —Между прочим, это было твоей идеей: любовный четырехугольник и все такое…Теперь вот и расхлебываю.

— Ты потолковее объясни, — попросила Лерка.

— Чего тут объяснять? То он меня любит и готов достатьлуну с неба, то вдруг начинает придираться.

— А в чем суть его придирок?

— Не верит он мне. Подозревает, что я готова крутитьлюбовь с кем попало, а к нему равнодушна.

Так и говорит: сплошное коварство и притворство.

А все ты. Если бы не твои дурацкие директивы, он бы считалменя порядочной девушкой, а теперь…

Я даже представлять не хочу, кем он меня считает.

— Да, — поскребла затылок Лерка. — С этимнадо что-то делать.

— Что тут сделаешь? — вздохнула я и даже носомзашмыгала, готовясь разреветься.

— Чтобы избавить человека от одних мыслей, ему надовнушить другие, — глубокомысленно изрекла Лерка. — Он мог нам ужедавно шею свернуть, но терпит, а почему? Потому что мне шею не свернешь безтого, чтоб и тебя не подставить, следовательно, чувства у него к тебесерьезные, что хорошо.

Их надо укрепить.

— Замечательно. И как мы их укреплять будем? —проявила я интерес.

— Ничто так не сплачивает влюбленных, как дети. Это тактрогательно — маленькое существо, которому мы даем жизнь. — Лерка вдругзаревела, а я растерялась.

— Хочешь кого-нибудь усыновить? — спросила я.

— Обо мне ли сейчас речь? В общем, так: ты ждешьребенка.

— Я? Да ты спятила. Зачем мне ребенок? Я не хочу иметьдетей от этого сумасшедшего и не готова стать матерью. А потом, я небеременна. —, — Но он-то об этом не знает. Главное со сроком ненапутать. Мужчины такой народ, начнут на пальцах высчитывать…

— Лерка, — грозно начала я, но тут Сашок вновь наспоразил:

— Это мысль. Он клюнет.

— А ты вообще молчи! — рявкнула я.

— Аня злая, — загундосил он.

— Не надоело тебе придурка из себя строить?

— Оставь Сашуню в покое. И сосредоточься на деле.Просто так сообщить ему об этом не годится, все должно быть с легкойдраматической окраской, чтобы за душу брало.

— Начинается, — закатил глаза Сашок.

— Молчи, чудовище. Если она просто скажет:

«Марат, я беременна», — что он, по-твоему, ей ответит?

— Не знаю. Лично я бы на ней женился.