о том, кого мы обе потеряли. Самая большая услуга, которую я могла ей оказать, – это исчезнуть.

Немного утешало, что после гибели бессмертных их души продолжали жить в нашем царстве, будь то в небе или в четырех морях. Хотя их сознание угасло, по крайней мере, они не уходили совсем. Странно бессмертному размышлять о смерти, но как я могла не думать о ней, когда она забрала тех, кто был мне дорог?

Я подняла голову, глубоко вдохнула. Что-то во мне – та часть, которая все еще кровоточила, – жаждало самого здешнего воздуха, следа Вэньчжи, который я чувствовала среди этих облаков. Трудно понять, невозможно определить, ощущала ли я это из-за нашей близости, потому что нас связали чары, которые его и убили, или, возможно, мой разум создавал иллюзии, чтобы облегчить боль.

Я упала на колени, глядя на его землю, предаваясь воспоминаниям. Когда-то мне хотелось забыть все, что с ним связано, а теперь я дорожила каждой фразой, даже теми, которые меня ранили, – потому что больше у меня ничего не осталось. Я думала, что ненавижу его, страстно желала вырвать Вэньчжи из своей жизни, не подозревая, что корни моих чувств уходят глубже, чем я думала. Каждый раз, когда он боролся, чтобы вернуть то, что так безрассудно уничтожил, я отталкивала его, очень боясь внимать эмоциям, которые он во мне пробуждал.

– Прости, – сказала я вслух. В эти дни я то и дело у кого-то просила прощения. – Я была слишком горда и упряма, чтобы понять свое сердце, осознать то, что ты пытался мне сказать. Я любила тебя тогда… и скучаю по тебе до сих пор.

Сложив руки перед собой, я прижалась лбом к колючему песку. Свежий ветерок обдувал меня, приправленный едва уловимым ароматом сосны, таким родным и знакомым, – в груди все сжалось так, что стало трудно дышать. Закрыв глаза, я подняла лицо к ветру, вдыхала его, пока не стихла царапающая боль, шептала мечты и надежды, те, которым не суждено сбыться, – и мне представлялось: где бы Вэньчжи ни был, он меня слышит.

Какие сказки.

Глава 38

Я бросила считать, сколько раз возвращалась к границе Стены; это стало для меня ритуалом, без которого я чувствовала себя потерянной. Место, которое когда-то вызывало лишь презрение, теперь было единственным бальзамом для ран, хотя порой добавляло боли – я ловила отголосок духа Вэньчжи, навсегда для меня потерянного. Возможно, я была жестока к себе; милосерднее обо всем забыть… но я не позволила бы увянуть воспоминаниям о нем.

Сегодня ветер дул свирепыми порывами. Магия текла из пальцев, чтобы удержать облако, на котором я летела. Странная погода бушевала в нашем царстве, в душе бурлила тревога, с тех пор как я сегодня утром покинула луну. Золотая пустыня под темнеющими небесами казалась обесцвеченной, засыпанной пеплом. Было бы разумно повернуть назад, но нетерпение толкало меня вперед. Ни один враг не мог оказаться хуже, чем те, с которыми я сталкивалась, и те, что таились в моей голове.

Спрыгнув вниз, я зашагала к фиолетовым облакам. Вздернула подбородок, готовясь к потоку воспоминаний, которые каждый раз тянули меня назад, словно невидимая нить, обвивающая мое сердце.

Ничего не произошло.

Я подобрала подол и побежала вперед, пока под моими ногами больше не хрустел песок, а оказались мягкие объятия облаков. Безрассудно соваться на Стену, но мне было все равно. Я закрыла глаза, лихорадочно ища эхо присутствия Вэньчжи, это нежное касание, но нашла лишь тишину. Сошла ли я с ума или наконец очнулась? Возможно, все это время ничего и не было, только отражение моих желаний. Если таково исцеление, то я не хотела выздоравливать.

Нет, мне не почудилось; я была не из тех, кто удовлетворяется иллюзиями и мечтами. Нахлынули страх и обида, что даже эту малость у меня отняли. Я не знала, что произошло, но узнаю. И был только один человек, который мог дать ответы или обладал властью потребовать их.

Я призвала свое облако и полетела на север. Резные драконы Нефритового дворца сверкали, будто объятые огнем, пока я поднималась по белой мраморной лестнице между огромными янтарными колоннами, что держали трехъярусную нефритовую крышу. Из усыпанных драгоценными камнями горелок вились бледные струйки ладана, в воздухе витал аромат жасмина. Охранники у входа не остановили меня, пропустив без слов.

Минули годы с тех пор, как я появлялась здесь последний раз, но мои ноги все еще помнили дорогу. Я прошла через Внешний и Внутренний дворы к залу Восточного света. В этот час вся знать собралась у Небесного императора. У двери я заколебалась. Разговор предстоял непростой. Помимо пристального внимания двора я впервые увижу Ливея с тех пор, как уехала. Хотя это был мой выбор, он причинил боль и мне. Где бы я ни путешествовала, везде гремели вести о нем – молодом Небесном императоре, настоящем правителе, доброжелательном и мудром не по годам, – и хотя о помолвке еще не говорили, то был лишь вопрос времени. Императоры должны иметь наследников.

Меня задела эта мысль – старая привычка, которая исчезла так же внезапно, как и появилась. Когда я вошла в зал, в нем воцарилась тишина. Придворные повернулись в мою сторону, некоторые напряглись, узнав, а те, кого назначили недавно, нахмурились, наблюдая за моим появлением.

– Просители должны ждать снаружи, пока их не вызовут, – предупредил меня придворный, раздувая ноздри.

Другой сложил руки чашечкой и поклонился Ливею.

– Ваше Небесное Величество, мне вызвать стражу?

– Нет, – отрезал император. – Ей всегда здесь рады.

В глазах придворных светилась едва завуалированная зависть, а некоторые заискивающе улыбались. Проходя мимо наставницы Даомин и генерала Цзяньюня, я низко склонила голову в приветствии. Приятно было видеть их в большом почете. Мудрые советники, имеющие мужество высказывать свое мнение, – действительно редкость.

Когда я приблизилась к возвышению, меня охватила аура Ливея: теплая, яркая и до боли знакомая. Подняв глаза к нефритовому трону, я ощутила нежность, пронизанную раскаянием, но лишенную сожаления. Я не была бы счастлива здесь, рядом с ним, и не могла сделать его счастливым, если тосковала по тому, кого больше не существовало.

Черты лица Ливея превратились в царственную маску, не выдавая ни одной мысли. Его желтая парчовая мантия была расшита лазурными драконами, а на волосах покоилась тяжелая корона из золота и сапфиров. Жемчужные нити отцовской короны исчезли, и хорошо, я не хотела больше слышать их зловещее щелканье. Как величественно он выглядел, как истинный император, готовый выслушать даже простолюдинов.

Я опустилась на землю, вытянув перед собой сложенные чашечкой руки. Ливей этого не требовал, но все ждали, и я не хотела унижать его достоинство. Подняв голову, я заметила, что глаза императора слегка сузились, он жестом приказал мне встать. Церемонии ему нравились не больше, чем мне. Оставайся Ливей еще принцем, мог бы отослать всех прочь: слуг, придворных и охранников. Император имел большую власть, но при этом его сильнее связывали традиции, правила приличий и груз бесконечных ожиданий – по крайней мере, того правителя, который стремился быть достойным своего положения.

– Зачем ты пришла, Синъинь?

– У меня есть просьба к Вашему Небесному Величеству. – Я говорила официально, мой тон был настороженным.

Каждое сказанное здесь слово будет взвешено и перевернуто. Как я скучала по былой легкости, когда мы сидели вдвоем во дворе Вечного спокойствия, но те дни ушли так же безвозвратно, как вода, впитавшаяся в землю.

Ливей склонил голову.

– Проси все, что пожелаешь.

Благоразумнее было сдержаться, но я сильно тревожилась.

– Ваше Небесное Величество, что значит, когда бессмертный дух покидает наше царство? – Я помолчала, прежде чем добавить: – Я больше не чувствую его.

Он выпрямился, его плечи, казалось, напряглись под мантией.

– Кого ты имеешь в виду?

– Вэньчжи. – Имя прозвучало как сорванный