– Я бы хотел, но мне нужно отправиться дальше…

– В Последний предел? – спросила Хойра, вскинув голову.

– Верно, – медленно ответил я.

Она несколько секунд смотрела мне в глаза, а потом коротко обняла за шею и прошептала на ухо:

– Береги себя.

В ее голосе слышалась сдержанная печаль. Я притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Все будет хорошо, Хойра.

– Я знаю, что уже не будет, – сказала она, отстраняясь. – Воля богов ясна мне, как любовь к тебе: хорошо уже не будет. Я вижу алые цветы войны.

Она глубоко вздохнула и тут же, стерев с лица печаль, позвала детей:

– Сой, Элиза, спускаемся ужинать! Отцу надо еще немного поработать.

Дети запротестовали, но Хойра пообещала им сладкий десерт, и их мгновенно сдуло из кабинета.

Я же шагнул в полыхнувший огнем портал, почувствовав легкое головокружение. Нужно было напитаться силой Балфора, посетить Последний предел и заглянуть на вечеринку к братцу Астраэлю.

Глава 35

Порталы мог закрыть только тот, кто их открыл. Либо тот, кому передали силу. Просто так их открыть было невозможно. Намерение – именно оно распахивало дверь в пространстве.

Из тайных записей, прочитанных Эженом де Мораладье в библиотеке Северной крепости

945 год правления Астраэля Фуркаго.

Четвертый месяц после сезона дождей.

Сожженные земли. Маяк

Рейн

Истошные крики морских птиц врезались в предрассветную тишину. Сумрак едва посветлел – Сожженные земли все так же хорошо скрыты от чужих глаз. «Красавец» покачивался на волнах недалеко от берега. Огни, зажженные командой, в темноте делали корабль похожим на призрак.

Я сидел у подножия скалы, на которой стоял маяк, и наблюдал за тем, как Милинаф пытается лапой подцепить летучую рыбу. Он оплел хвостом столб, к которому обычно привязывали лодки, и, свесившись с причала вниз, напряженно смотрел, как рыба выскакивает прямо перед ним.

Плеск и щелкающие челюсти – рыба вновь пролетела мимо юного дракона.

Милинаф недовольно заворчал.

– Малыш, на твоем месте я бы попросил помощи у Кисы.

Дракон заворчал еще сильнее.

– Хорошо-хорошо, не малыш. Но скажи, разве не стоит попросить помощи у того, кто под водой, а не над ней?

И словно в ответ на эти слова, море перед нами взорвалось фонтаном, и оттуда, расправляя крылья на лету, выпрыгнул черный дракон, услышавший мой зов.

Он завис рядом со скалой и выплюнул на причал несколько летучих рыб, затрепыхавшихся на красных досках. Милинаф, мигом распластавшийся на камнях, подкрадывался к Кисе. Я, сложив руки на груди, наблюдал за их игрой.

Киса выгнул шею и хлестнул Милинафа лапой по морде, когда белый дракон прыгнул. От неожиданности тот кубарем покатился по доскам и зашипел, остановившись возле прыгающей рыбы.

За ним протянулись глубокие борозды от когтей.

Киса издевательски заклекотал и затем окатил юного дракона струей воды. Милинаф присел, напряженно помахивая хвостом, и, разбежавшись, прыгнул на Кису. Взрослый дракон сильным взмахом крыльев поднял длинное тело над причалом, и белый шлепнулся в воду.

По поверхности разошлись круги.

Дракон не всплывал.

Я свистнул и указал Кисе на воду. Дракон набрал высоту и сделал пару кругов над кораблем, распугав птиц, которые заклекотали над мачтами. Он наслаждался свободным полетом и не спешил нырять.

– Киса!

Он не обращал внимания.

Тогда я позвал: Киса.

Дракон взревел и, еще пару раз покружившись, стрелой вошел в воду – бесшумная тень, не издавшая ни единого всплеска.

Через несколько мгновений он вынырнул, держа за загривок Милинафа, который фыркал и отплевывался, покорно повиснув в огромной пасти Кисы. Голова черного дракона приблизилась к скале, и он, глядя мне в глаза, одним взмахом перекинул свою добычу.

Я рассмеялся и мысленно похвалил Кису. Тот добродушно заурчал.

От пирса послышалось чавканье – белый дракон пожирал рыбу, любезно предоставленную Кисой. Обычная игра, немного странная для окружающих, но его, Милинафа, подвида на континенте не встречали уже давно, приходилось «социализироваться» с другим подвидом.

Киса отчасти жалел его и позволил войти в контакт.

Драконы ненадолго отвлекли меня от тяжелых мыслей. Но пришлось вновь вернуться к ним и признать: я близок к тому, чтобы рассказать Анисе все.

И сразу одернул себя в мыслях: Александре.

Невыносимо.

– Тысяча драконьих задниц, Александра! – прошептал я. – Какое совпадение… Имя братца, ушедшего в цикл.

Милинаф прошлепал мокрыми лапами мимо меня, не преминув ласково боднуть ногу, – я погладил его по шее, и он довольно заурчал.

Ласковый дракон, игривый. Но своевольный.

Вздохнув, я встал, размял мышцы и начал забираться по камням. Милинаф подумал, что это очередная игра, и весело запрыгал по скале.

Наставник попросил оставить его наедине с Александрой. Мне эта мысль совсем не понравилась, но выбора не было: взбалмошный старик, как всегда, наотрез отказался выполнять что-либо без приказа Костераля. Поэтому приходилось соглашаться с его условиями.

Я вспомнил, как в первый раз увидел ее после ночи, проведенной без сна. Было тяжело поверить, что Аниса снова здесь, осязаемая, теплая и живая.

С восходом солнца, тусклым, еле пробивающимся через темную завесу, на верхней палубе стало появляться все больше матросов. Несколько юнг уже тщательно драили и так безупречно блестящие доски. Блисс и еще двое матросов ловко карабкались по бизань-мачте – проверить крепления.

Вахта сменялась каждые десять оборотов, несколько зевающих фарффлов ушли в каюты.

Я потер глаза и крутанул штурвал, по наитию обходя рифы. Этот участок требовал особой сосредоточенности, и за штурвалом в таком случае стояли либо я, либо Джен.

Значит, осталось еще несколько дней пути до маяка.

А затем я перевел взгляд вниз, на палубу, и замер, пригвожденный к ней.

С капитанского мостика прекрасно было видно, когда она вышла и спустилась по трапу. Как ее вечно собранные в пучок волосы пытался растрепать ветер, как сила дитто крохами вилась вокруг нее.

Я мог дышать.

Ведь она жила.

Камень царапнул мне руку, и на пальце выступила кровь. Рана быстро затянулась. Милинаф насмешливо фыркнул сверху – он уже давно сидел возле входа в маяк.

Его хвост метался туда-сюда, словно он собирался…

Стрела взметнулась, рассекла воздух и вонзилась мне прямо в грудь.

Аниса, безумно прекрасная в своем гневе, наложила на тетиву новую стрелу, пока я, подняв руки, показывал, что не трону ее, что я с ней, сколько бы ударов она ни нанесла.

С громким топотом приближалась стража. Это утро началось так правильно, так значимо… и заканчивалось такой нелепой ошибкой.

Она не видела меня. Ее взгляд блуждал по лицу,