— Кольцо? — Ее рот открывается, и из него вырывается невеселый смешок. — Ты думаешь, это из-за кольца?

В моей голове звенят тревожные звоночки. Я пытаюсь вернуть свой аналитический мозг на водительское сиденье, но он куда-то пропал. На самом деле, все в моей голове перешло в режим тихой паники.

— Это предложение было твоей идеей или твоего адвоката?

— Вообще-то, Макс Стинтон предложил…

Санни чертыхается и выбирается из постели. Она тянется за своей одеждой, валяющейся на полу, вспоминает, что я сорвал ее с нее на кухне, и затем топает к шкафу.

— Санни. — Я вскакиваю с кровати. К счастью, моя одежда в спальне.

Натягивая брюки, я следую за ней к шкафу. Она надевает вишнево-красный шелковый халат. Он падает на ее кожу водопадом, и я хочу ее снова, даже несмотря на то, что мой план сделать предложение рушится и сгорает в реальном времени.

— Санни.

— Не называй меня по имени. — Она затягивает завязки халата и туго его затягивает. Это движение только подчеркивает ее талию.

Я заставляю себя посмотреть ей в глаза. — Почему ты расстроена?

— Ты серьезно не понимаешь, почему я сейчас расстроена? Ты? Человек, который знает ответ на все? Человек, который думает, что он прав во всем? Почему бы тебе не рассказать мне, как ты облажался, Даррел?

Я смотрю на нее, мой рот слегка приоткрывается.

Она усмехается и проносится мимо меня, задев при этом мое плечо.

Я беру ее за руку. — Санни, я не смогу это исправить, пока ты не скажешь мне, что я сделал не так.

Она вырывает свою руку из моей. — Не прикасайся ко мне больше.

— Санни. Подожди.

Раздается стук ее шагов, когда она выходит из спальни и направляется на кухню. Я отчаянно следую за ней, пытаясь все исправить.

Кастрюли звякают, когда Санни яростно ставит еду на плиту, открывает мусорное ведро и вываливает его внутрь. Я смотрю, как пикантный рис и фасоль дождем сыплются в мусорное ведро, и мое сердце сжимается от ужаса.

— Что ты делаешь? — Я хватаю ее за запястье. — Санни, что за черт? Если ты не хочешь выходить за меня замуж, просто скажи это.

— Я не хочу выходить за тебя замуж! — кричит она мне в лицо.

Мое сердце разбивается вдребезги, и мой мир погружается во тьму по краям. Я напрягаюсь. Я стискиваю зубы. Я сжимаю и разжимаю кулаки, когда в моих ушах раздается хлопающий звук.

— Отлично. — Я выплевываю это слово, и оно отскакивает от стен.

Она смеется. Я никогда в жизни не слышал более пронзительного, срывающегося звука. — Да, тебе это нравится, не так ли, Даррел? Теперь, когда ты знаешь, что я не собираюсь жениться на тебе, ты можешь просто перейти к следующей женщине, готовой раздвинуть для тебя ноги. Я уверена, что так будет лучше.

— Почему ты сейчас говоришь о других женщинах? Это ты меня отвергла. Я сказал, что все в порядке. Чего ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты не делал мне предложение, пока мы в постели, Даррел.

— Ты хочешь сказать, что если бы я пригласил тебя в ресторан в присутствии твоих мамы и папы, ты бы согласилась? — Я не верю этому ни на секунду. Она злится на меня без всякой причины. — Ну, прости меня за то, что я подумал, что хотел бы провести остаток своей жизни с тобой, Санни. — Мой голос срывается от досады. — В следующий раз я обязательно оставлю эту мысль при себе.

— Да пошел ты.

— В чем твоя проблема?

— Не говори со мной таким снисходительным тоном! Ты ведешь себя так, словно ты самый зрелый человек в комнате, но в глубине души именно тебе нужно повзрослеть!

— Я? Кто это выбрасывает еду и орет?

— Не смей пытаться обвинять во всем меня, когда виноват ты сам.

Я широко разводю руками. — Как? Чем именно я оскорбил тебя, женщина?

Она поджимает губы. Черные глаза, которые смягчились, когда я лизнул ее в лужицу прямо у стойки, теперь затвердели от гнева. — Я не могу этого сделать.

Мои глаза расширяются. Подступает паника, вытесняя раздражение и кровь, сочащуюся из моей уязвленной гордости.

— Санни.

— Не произноси мое имя. — Ее голос дрожит. Она делает такой глубокий вдох, что все ее тело наполняется воздухом. Она произносит это медленно и уверенно. — Я не хочу слышать, как ты произносишь мое имя прямо сейчас, Даррел. Ты сказал достаточно — сделал достаточно… сегодня.

Мои щеки краснеют. Я опускаю глаза в землю.

— Я не думаю, что нам нужно что-то еще обсуждать. — У нее перехватывает горло, когда она сглатывает. — У меня есть работа, которую нужно сделать.

— Санни. — Я делаю шаг вперед.

Она отшатывается от прилавка. — Уходи.

Я слышу боль, звучащую в ее голосе, и задаюсь вопросом, как я причинил ей боль. Интересно, что вызвало этот разбитый, испуганный взгляд в ее глазах. Это вовсе не входило в мои намерения. Она первая девушка, которую я когда-либо любил. Единственная женщина, которая покорила мое сердце. Я пришел сюда не для того, чтобы причинять ей боль.

Я делаю шаг назад. — Когда ты успокоишься, мы сможем поговорить об этом…

— Нет, ты не можешь диктовать, когда я спокойна и когда мы поговорим. Я сделаю это. Когда я буду готова поговорить с тобой, я тебе позвоню. Не… — она поднимает руку, ее глаза крепко зажмуриваются, — до тех пор держись от меня подальше.

Если бы она дала мне пощечину, было бы не так больно. Если бы она вонзила нож мне в живот, у меня не было бы такой сильной крови. Если бы она сказала мне отдать ей все до последнего цента с моего банковского счета и отдать ключи от моего фермерского дома, это было бы проще, чем тот пугающий выход из ее квартиры.

Она следует за мной, держась на расстоянии пяти шагов. Ее рука перекинута через талию, а глаза устремлены в землю.

Я хочу подбежать к ней. Я хочу посадить ее к себе на колени, поцеловать в лоб и сказать, что снова сделаю предложение. На этот раз по-настоящему. Или, еще лучше, я хочу вернуться в прошлое до того, как попросил ее выйти за меня замуж. Я бы прижал ее к себе, вдохнул ее аромат, и пусть этого будет достаточно.

Но она не смотрит на меня. Ее тело напряжено, челюсти сжаты, пальцы сжимают дверную ручку. Она захлопывает дверь у меня перед носом, когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

Я остро ощущаю ее отсутствие.