Из латышей (как ни старались, даже прибегнув к всеобщей мобилизации) сформировать удалось лишь 7 рот. Поэтому правительству Ульманиса пришлось дать согласие на создание из находившихся в Германии (оказавшихся не удел) немецких солдат и офицеров, а также из уходивших на родину частей германского VIII резервного корпуса Добровольческой («Железной») дивизии, пообещав всем, кто будет сражаться в её составе «против большевизма» хотя бы четыре недели, латышское гражданство.116

Но и таких сил, как довольно скоро выяснилось, оказалось недостаточно для защиты правительства. Поэтому из Восточной Пруссии срочно вызвали Гвардейскую резервную дивизию (головную часть VI резервного корпуса) генерала Гофмана. В самой же Латвии лифляндский дворянин, князь А. Ливен начал формировать Русские Добровольческие Отряды, а авантюрист П.Р. Бермонт-Авалов (уссурийский казак, присвоивший себе звание полковника) создал из доставленных в край из Германии русских военнопленных Особый корпус Русской армии.

Вся эта нараставшая с каждой неделей мощь – в январе 1919 года её численность достигла 40 тысяч человек – предназначалась для борьбы с провозглашённой 4 декабря в Валке Социалистической Советской Республикой Латвией и её правительством во главе с Петерисом Стучкой. С той самой властью, на помощь которой тут же пришла, срочно возвращённая на родину Латышская стрелковая дивизия, переименованная в Армию Советской Латвии. Она-то и начала освобождение края от новых старых оккупантов.

Поддержанная Особой интернациональной дивизией и Новгородской дивизией Красной Армии РСФСР, дивизией Литовско-Белорусской Республики, к концу декабря она изгнала части фон дер Гольца из Видземе (Лифляндии), оттеснив небольшую группировку противника к эстонской границе, Латгалии (северо-западные уезды Витебской губернии), а в начале января 1919 года – и большую часть Курземе (Курляндии). Вынудила и все немецкие части, и правительство Ульманиса укрыться в Лиепае (Либаве).

Открывшийся 13 января 1919 года в Риге Первый съезд Советов рабочих, безземельных и стрелков Латвии принял первую Конституцию республики, закрепив её первой статьей (как и двумя месяцами ранее) Народный сейм, объединение трёх исторических земель – Видземе, Латгалии и Курземе. Правда, в Основной закон было внесено весьма важное примечание: «Границы с соседними государствами пока остаются прежними, и их изменения допускаются по взаимному соглашению с этими государствами».117

Кроме того, съезд принял 15 января и особую резолюцию– об отношениях с Советской Россией. Ею поручил «советскому правительству Латвии разработать основные условия о взаимоотношениях между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Латвией, исходя из единодушного сознания трудового народа, что Латвия и Советская Россия должны жить в самом тесном братском союзе».118

Такого же рода двоевластие, как в Литве и Латвии, сложилось после отхода немецких оккупационных войск и в Эстляндии. Правда, там Советской власти удалось продержаться всего около двух месяцев, да, к тому же, лишь в восточных районах.

Первой заявила о себе – 11 ноября, в Таллине (Ревеле) – Эстонская Республика с Временным правительством Яана Тыннисона и президентом Константином Пятсом (примечательно, что последний, как и Ульманис, сумел продержаться во главе государства свыше двух десятилетий: в 1918–1919 годах – президент, в 1921–1922, 1923–1924, 1931–1932, 1932–1933, 1934–1937 – премьер-министр, в 1937-1938 – регент, в 1938-1940 —вторично президент).

Вслед за тем, 29 ноября, но в Нарве, была провозглашена Эстляндская Трудовая Коммуна (названа по аналогии с Петроградской Северной Трудовой Коммуной), чьё правительство – Совет коммуны – возглавил Яан Анвельт. Но произошло это только после того, как 6 дивизия Красной Армии, состоявшая из полков, сформированных из эстонцев (Таллинского, Тартусского и Вильяндийского), заняла приграничную Нарву.

Небезосновательно опасаясь за судьбу своего режима, Временное правительство, располагавшее наспех сформированными пятью батальонами и двумя конными полками, обратилось за поддержкой к Лондону. Тот не оставил в беде весьма важного стратегически потенциального союзника. Уже 12 декабря в Таллинский порт вошла британская эскадра. Она доставила не только необходимое оружие, но ещё и более двадцати тысяч добровольцев из Финляндии, Швеции и Дании, жаждавших отдать свои жизни в борьбе с «большевизмом».

Им-то и удалось в начале января остановить продвижение Красной Армии на линии: Финский залив (в 45 километрах восточнее Таллина) – Пайде (Вейсенштейн) – Вильянди (Феллин) – побережье Рижского залива, южнее Пярну (Пернау), а 19 января полностью вытеснить её из пределов Эстонии.

Ещё не зная о катастрофе – падении Эстляндской Трудовой Коммуны, 9 февраля «Правда» под на-редкость казённым сухим заголовком – «Политика правительства по национальному вопросу», опубликовала восторженную статью Сталина. Ну как же, ведь всё то, что происходило в последние недели на западных окраинах страны, полностью подтверждало всё то, о чём он писал и говорил за год перед тем:

«Чем утопичнее планы наших контрреволюционеров, тем более реальной вырисовывается политика Советской власти, целиком опирающаяся на взаимное братское доверие народов России. Более того, она, эта политика, при нынешней международной обстановке является единственно реальной, единственно революционной политикой».

Об этом красноречиво свидетельствует хотя бы последняя декларация съезда Советов Белорусской Республики об установлении федеративной связи с Российской Советской Республикой…

Добровольный союз трудящихся всех независимых советских республик – это именно тот путь объединения народов, о котором всё время твердила Советская власть, и который даёт теперь свои благие результаты…

Так, от распада старого империалистического единства, через независимые советские республики, народы России приходят к новому добровольному братскому союзу. Путь этот, несомненно, не из самых лёгких, но он – единственный путь, ведущий к прочному, нерушимому социалистическому союзу трудовых масс национальностей России. 119

Однако надежды Сталина ещё не оправдались.

Официальная Варшава, Пилсудский никак не реагировали на миролюбивые предложения Вильнюса. И от 16, и от 28 февраля. Решили просто не замечать их, ибо они мешали осуществлению их захватнических планов. В середине февраля польские войска продолжили наступление и заняли Сувалкскую, Гродненскую губернии.

В конце февраля – марте захватили Брест, Волковыск, Слоним, Пинск, Барановичи. А 21 апреля, после ожесточённого боя, вошли в Вильнюс, снова ставши Вильной, установив полный контроль над юго-восточной Литвой.

Правительству Литовско-Белорусской Республики пришлось перебраться в Минск.

Но не в лучшем положении оказалось и правительство А. Вольдемараса. С величайшим трудом оно сохраняло контроль над Каунасом и Шауляем. С востока и юга его теснили поляки, с запада – Гвардейская резервная дивизия генерала Гофмана и «Железная дивизия». При полном непротивлении Антанты, они 26 февраля захватили Виндаву (Вентспилс), а для обеспечения безопасности своих коммуникацией, связывающих их с Восточной Пруссией, оккупировали западные районы Литвы.