24 января газета «Правда» опубликовала обращение «К Первому съезду Коммунистического Интернационала». Его подписали Ленин и Троцкий – от РКП(б), А. Барский – от заграничного бюро Компартии Польши, Ю. Сирола – от Финляндской Компартии, Ф. Розинь – от русского бюро Латышской Компартии, А. Руднянский – от заграничного бюро Венгерской Компартии, Дуда – от заграничного бюро Немецко-Австрийской Компартии, Х. Раковский – от Балканской революционной социал-демократической федерации, а ещё – К. Рейнштейн, якобы выражавший волю Социал-демократической рабочей партии США, где он, по его собственным словам, не был вот уже два года.2

Цель Коммунистического Интернационала (Коминтерна), который, по их убеждению, необходимо было срочно создавать, формулировалась ими предельно кратко: «Немедленный захват государственной власти», чтобы «воплотить диктатуру рабочего класса, а в некоторых местах и полупролетариата, то есть крестьянской бедноты».3 Иными словами, всего лишь повторяли старый призыв Маркса и Энгельса, прозвучавший ещё в «Манифесте Коммунистической партии».

Читатели «Правды» смогли узнать и о причинах, побудивших девять политических деятелей высказать столь неожиданное и вместе с тем весьма решительное предложение именно в эти дни. Оказалось, что опорочившие себя поддержкой своих правительств, а потому и оказавшиеся на четыре с половиной года по разные стороны фронта, европейские социалисты решили собраться 10 февраля в Берне и воссоздать вроде бы бесславно почивший Второй Интернационал. С точки зрения лидеров РКП(б), такая конференция неминуемо внесла бы раскол в пролетариат и отсрочила бы мировую революцию.

Первый Учредительный конгресс Коминтерна, как явно альтернативный Бернской конференции, открылся в Москве 4 марта. И сразу же повторил ту особенность, которая была присуща инициаторам январского обращения. Из тридцати четырёх его делегатов, обладавших решающим голосом, двадцать четыре– две трети! – представляли либо РКП(б), либо находившиеся под её прямым контролем компартии Финляндии, Эстонии, Латвии. Литовско-Белорусской Республики, Польши, Армении.

Мало того, Польскую компартию представлял И.С. Уншлихт, член РКП(б), не покидавший Россию с 1916 года. Балканскую революционную социал-демократическую федерацию – Х.Г. Раковский, с 29 января «по совместительству» – председатель Совнаркома и нарком иностранных дел УССР. Мандат от Норвежской социалистической партии делегат Э. Стринг получил от… М.М. Грузенберга (впоследствии известный коминтерновец Бородин, работавший в Китае политическим советником Сун Ятсена), член РКП(б) с 1903 года, находившийся в эмиграции с 1906 по лето 1918 года в США. А. Руднянский, выступавший от имени Венгерской компартии, пребывал безвыездно в России с 1916 года, сначала как военнопленный, а затем как активный деятель Центральной федерации иностранных групп при ЦК РКП(б).

Ещё более странными (если не сказать – фантастическими) выглядели делегаты от фигурировавших лишь в те дни «Коммунистической партии немецких колоний в России» и «Объединённой группы восточных народов России».

Получалось, что на конгрессе представлены, за очень небольшим исключением, только такие партии, которые действовали либо в пределах бывшей Российской Империи, либо среди военнопленных, находившихся на той же территории. Но именно отсюда и проистекла неожиданная смена приоритетов Коминтерна. Теперь уже не столько подготовка и поддержка мировой революции, сколько подчинение его деятельности насущным проблемам Советской России.

О такой переориентации ярко и убедительно свидетельствовало обращение конгресса «К рабочим всех стран», сформулировавшее следующие требования:

«1. Невмешательство Антанты во внутренние дела Советской России. 2. Немедленное отозвание всех находящихся в настоящее время в Европейской и Азиатской России войск союзников.

3. Отказ от всякой прямой или косвенной политики интервенции.

4. Аннулирование договоров, которые уже заключены и имеют в виду вмешательство во внутренние дела Советской России… 5. Признание Советской власти… 6. Возобновление дипломатических сношений /с Советской Россией – Ю.Ж./… 7. Допущение делегатов Советского правительства… на мирный конгресс… 8. Снятие экономической блокады… 9. Возобновление торговых сношений и заключение торгового договора. 10. Делегирование в Россию нескольких сотен или даже тысяч инженеров, конструкторов и опытных рабочих… для оказания Социалистической Республике реальной помощи».4

Не могло остаться и тени сомнения, что Коминтерн, несмотря на все доклады, речи и резолюции, создан – во всяком случае, на ближайшее время – ради решения двух задач. Во-первых, для установления прямого контроля за становившимися всего только секциями его компартиями Финляндии, Эстонии, Латвии, Литовско-Белорусской Республики, Польши, Украины, Армении. Превращения их из даже чисто формально независимых в практически областные организации РКП(б). Во-вторых, для создания в европейских странах широкого общественного мнения в поддержку Советской России, в пользу нормализации с нею отношений стран Антанты.

Сходную цель поставил и подготовленный Зиновьевым, Бухариным и швейцарцем Ф. Платтеном, давно связавшим себя с интересами русской революции, «Манифест Коммунистического Интернационала к пролетариям всего мира»:

«Подавляя и насилуя мелкие и слабые народы, обрекая их на голод и унижение, союзные империалисты совершенно также, как некоторое время тому назад империалисты центральных империй, не перестают говорить о праве наций на самоопределение, которое ныне окончательно растоптано в Европе и во всех остальных частях света.

Обеспечить малым народам возможность свободного существования может только пролетарская революция, которая освободит производительные силы всех стран из тисков национальных государств, объединив народы в теснейшем хозяйственном сотрудничестве на основе общего хозяйственного плана, и даст возможность самому слабому и малочисленному народу свободно и независимо управлять делами своей национальной культуры /выделено мной – Ю.Ж./, без всякого ущерба для объединённого и централизованного европейского и мирового хозяйства».5

Не правда ли, весьма знакомое предложение? Если в нём заменить слова «европейского и мирового» на «Российскую Федерацию», то легко узнать то, о чём говорил Сталин при обсуждении Конституции РСФСР. И тогда он предлагал малым народам отнюдь не политическую самостоятельность, а всего лишь возможность развития национальных культур…

Вполне возможно, что тем Коминтерн и исчерпал бы себя, если б не события, произошедшие в Будапеште всего лишь через две недели после завершения работы Первого конгресса.

20 марта коалиционное правительство Венгрии, возглавляемое Д. Беринкеи, получило через французского полковника Викса ноту Совета Четырёх. Точнее, ультиматум, потребовавший ещё до обсуждения и, тем более, подписания мирного договора, отвести остатки венгерской армии за линию, произвольно установленную французским генералом Луи Франше д'Эспре, чей штаб находился в Сегеде. Ту самую демаркационную линию, которая передавала под контроль Праги Словакию и Карпатскую Русь, Белграда – Западный Банат, Бухареста – Трансильванию, Восточный Банат и даже восточные районы собственно Венгрии с городами Дебрецен, Орошхаза, Сегед, Ходмезёвашархей.