– Никто в мире так убеждённо не верит в перспективность альтернативных энергий, как нефтяные шейхи, – объяснил Таггард. – Даже ваш брат.

Фридер. Проявляющий упорство, которое в любой другой отрасли экономики давно уже обогатило бы его.

– А вы хорошо информированы.

– Это моя работа.

Маркус откинулся назад и скрестил руки на груди.

– И для чего вы мне всё это рассказываете? Такая щедрость на информацию, по-моему, не очень-то свойственна секретным службам.

– Я хочу подвести вас к двум выводам, которые касаются вас. Первое: считайте дальше. Это я предоставляю вам; цифры все в открытом доступе, а впечатление сильнее, когда получишь собственные результаты. Вы увидите, что, если прикинуть известные в мире запасы нефти и пересчитать их на норму добычи, то лет через десять-пятнадцать доступная нефть останется только в Персидском заливе. – Таггард сцепил пальцы и посмотрел на Маркуса. – И что тогда? Тогда здешние страны будут иметь позицию неслыханного могущества. И не нацелена ли нынешняя демпинговая стратегия как раз на это?

Теперь Маркус с интересом разглядывал этого сухощавого человека. Совсем не глупо было то, что он говорил. И наглядно, когда тебе это так объясняют.

– О'кей. Понимаю. Только не вижу, каким боком это касается меня.

– Это покажет второй вывод. Тут в игру вступает ваш партнёр. Если моё допущение хоть сколько-то верно, Блок представляет собой массивную угрозу этой стратегии. В принципе, саудовцы должны бы приложить все силы к тому, чтобы убрать его с дороги, и прежде всего – его метод. А вместо этого вы оба здесь работаете на саудовское правительство! Почему?

– Потому что это было выгодное предложение. – Маркус развёл руки широко в стороны. – И потому что ваш верховный босс настаивал на том, чтобы мы это предложение приняли.

– Мой верховный босс?

– Президент. На нас давили из Белого дома.

Кажется, это озадачило Таггарда.

– Вот как? – Он задумался. – Это усложняет дело. Я знаю, что между саудовцами и американцами есть множество деловых отношений, а многие из этих людей, в свою очередь, тесно связаны с правительством… Однако это ничего не меняет. Пока метод Блока известен лишь вам двоим, жизнь вас обоих находится в большой опасности.

Маркус смотрел мимо него в пустоту, на улицу, с виду мирно спящую под великолепным ночным небом. Вот их уже двое – тех, кому от него нужно то, чем он даже не располагает, а только делает вид. И он не может выдать Таггарду, что на самом деле ни во что не посвящен.

– И что вы предлагаете?

– Прекратите сохранять тайну вокруг метода. Правильный путь – запатентовать его и после этого обнародовать.

– А потом?

– Благодаря лицензиям вы будете участвовать во всех прибылях. В этом и заключается смысл патента. В итоге для вас это будет означать меньше работы и больше прибыли, чем вы можете получить на том пути, которого придерживаетесь сейчас. Прежде всего это устранило бы опасность утраты метода. – Таггард почесал подбородок. – Или попадания его в нежелательные руки. С точки зрения моей работы, это почти такой же важный аспект.

Патент. Прекрасно. Но это была как раз та идея, на которую Блока лучше не наводить. Ибо тогда он, Маркус Вестерманн, ему уже не понадобится. Если Блок запатентует свой метод, Маркус окажется вне игры.

– Почему вы говорите об этом со мной? Почему не с Блоком?

– Попытка была, но ему, видимо, недоступна подобная логика.

В самом деле? Об этом Блок ни разу не проронил ни словечка. Странно.

– Я должен об этом подумать, – сказал Маркус.

– Подумайте. И ещё подумайте о том, что речь идёт не только о деньгах, но и, в определённых условиях, о войне и мире. – Таггард достал визитную карточку. Там он значился «менеджером по продажам» некоей «American Agrofood Trading Company». – Фирма для прикрытия, разумеется. По этому номеру вас всегда соединят со мной, если вы назовёте своё имя, – он криво усмехнулся. – В случае чего настаивайте на том, чтобы телефонистка посмотрела. В последнее время стали нанимать дешёвых сотрудников, не совсем вменяемых. Это печально, но даже секретные службы вынуждены экономить.

Маркус изучал карточку. Телефонный номер американский, но адрес – риядовский. Интересно.

– Откуда мне знать, что вы действительно работаете на ЦРУ? Может быть, на самом деле вы лишь менеджер по продажам, который что-то пронюхал и теперь пытается провернуть большой бизнес?

Таггард кивнул.

– Правильно мыслите. – Он полез в карман, достал несколько листков, свернутых вместе, развернул их, разгладил, насколько это было возможно, и подвинул к нему. – Это список телефонных разговоров, которые вы вели с момента вашего прибытия в Саудовскую Аравию. Дата, время, номер вашего собеседника и краткие замечания по содержанию разговора. Прослушка мобильников – ведь это наша прерогатива, верно?

Маркус таращился на смятые листки. Его будто обухом по голове ударили.

– Вы прослушиваете мои телефонные разговоры?

– Конечно. А вы как думали?

Все верно. Он увидел телефон Эми-Ли, по которому звонил практически ежедневно.

– Вы подслушиваете даже наш с невестой любовный лепет?

– Ваша невеста? – Таггард удивлённо поднял брови. – Мисс Ванг ваша невеста?

– Если вы не возражаете.

– Я – что вы, нет, но только… – Он помедлил. – Мистер Вестерманн, говорю вам это неохотно, но мисс Ванг для нас персона небезызвестная. Она то и дело заводит шашни с влиятельными людьми, чтобы выуживать из них информацию. Какое-то время мы считали её агентом, пока не выяснилось, что она действует по заданию отца. То, что она выведывает, он использует для своего бизнеса.

Маркус смотрел на своего собеседника, чувствуя, как жар приливает к лицу, будто он только что получил пощёчину.

– Это неправда.

– Вчера у меня был долгий телефонный разговор с коллегой, который этим занимается. Мы больше не ведём наблюдение за мисс Ванг, но я готов спорить, что ваша встреча с ней – не случайность.

– Я не хочу это выслушивать.

– Вы хотели знать, действительно ли я работаю на ЦРУ.

Маркус встал, оставив протоколы прослушки на столе, бросил туда же визитную карточку и сказал:

– Спасибо за приглашение.

Сквозь шум крови в ушах он успел услышать, как Таггард крикнул ему вслед:

– Подумайте о том, что я сказал вам перед этим!

Но он лишь гневно дёрнул рукой, не обернувшись. Ярость накатила на него. Он мог бы сейчас закричать или сломать что-нибудь. Ему пришлось держать себя в руках, чтобы не сделать ничего такого, о чём впоследствии пришлось бы пожалеть.