Но потом ушибленное плечо всё же утихло, он приспособился к темпу, и рычание мотора стало равномерным. Маркус включил радио, как раз на ночных новостях.

Президент отдал приказ выступить немедленно войскам, базирующимся в Катаре, и, кроме того, перевёл два авианосца из Индийского океана в Персидский залив. В соответствии с задачей защиты саудовской нефтяной индустрии от нападений «Аль-Каиды».

– По сведениям секретных служб, – сообщил диктор, – террористы располагают ракетами, которыми они хотят обстрелять нефтяные резервуары Рас-Тануры. Один такой удар стал бы не только экономически опустошителен, но и вызвал бы экологическую катастрофу первой степени. Огонь такого пожара был бы виден из космоса, и возникший при этом дым на многие недели затмил бы небо над Аравийской пустыней.

Настоящее

Пробуждение было тяжёлым. Светлый прямоугольник загадывал загадку, в конце концов оказавшись окном. Обои в цветочек, которых он никогда не видел, хотя они уже пожелтели от времени. И телевизор. Который казался новеньким, словно только что из коробки.

Маркус сел. Мотель, всё правильно. Он не мог вспомнить название, перед глазами была только смутная картина, как он завернул сюда поздно вечером, потому что от усталости больше не мог ехать.

Будильник тоже был. Только он забыл его завести. Уже перевалило за восемь часов. Проклятье!

Приняв душ, Маркус пустился на поиски завтрака, который нашёлся в кафе основного корпуса, там были не только обычные кофейные помои, но и настоящий эспрессо, причём сколько хочешь. А поскольку в животе у него просто зияла дыра, он взял ещё два рогалика.

В кафе работал телевизор. CNN сообщали о продвижении американских войск, которому препятствовали разъярённые исламисты, из-за чего американцы мало что могли сделать, поскольку у них был приказ не применять силу против гражданского населения. В кадре подростки, замотанные в платки, швырялись камнями. Показывали также американских офицеров, дискутирующих с разгневанными демонстрантами. «Руки прочь!» и «Американской агрессии – нет!» – было написано на транспарантах. И всякий раз, когда в кадре появлялся комментатор, на заднем плане маячили снятые с воздуха нефтяные резервуары Рас-Тануры, содержимого которых жаждал мир.

– Давно бы уже следовало сделать это, – сказал Маркусу мужчина, собиравший грязную посуду и пополнявший буфет. – Захватить их поганые нефтяные поля – и все дела.

Маркус удивлённо взглянул на него.

– И по какому же праву? Ведь это их поля.

Мужчина сощурился.

– Так вы из левых, верно? Это из-за таких, как вы, наша страна пришла в упадок, если хотите знать моё мнение.

Десять минут спустя Маркус снова был в дороге.

Прошлое

Гостиная Блока выглядела так, будто в ней потерпел аварию грузовик с писчебумажными товарами. Все стены были в несколько слоев увешаны листами, диаграммами, эскизами и расчётами, то же самое было с каждым столом, с каждым предметом мебели, с каждой дверью и даже окном. Сам Блок был бледен как призрак.

– Боже мой, – воскликнул Маркус, – вы хоть спали в эти дни? И хоть что-нибудь ели?

Карл, казалось, его не слышал, погружённый в свои мысли.

– Я понял, в чём тут дело. – Он пошёл вдоль диаграмм, чуть ли не поглаживая их ладонью. – Фатально объединились против меня последние пробелы моей теории и саудовцы в своих попытках обвести меня вокруг пальца. Однако порода не обманет, а бактерии не врут. Надо только быть настойчивее. – Он остановился перед картой мира, подвешенной на гардеробную стойку: на ней были обозначены все известные крупные нефтяные поля. – Моя ошибка состояла в том, что я считал, будто в жарких странах микрошлоты залегают выше, чем в других местах. Но оказалось наоборот: они залегают ниже. Жара сверху препятствует их образованию. Они могут возникнуть только там, где устанавливается равновесие между жарой снизу и сверху. Совсем просто, если до этого однажды додумаешься.

Под большим, непонятно изрисованным листом бумаги Маркус увидел несколько термосов и чашек с засохшим кофе. Ну, хотя бы это. И одну тарелку. Может, Блок всё-таки что-то ел?

– Вот. – Старый австриец ткнул пальцем в карту, в одну точку в Канаде. – Смоляные пески на реке Атабаска. Пятнадцать тысяч квадратных миль нефтеносного ила. Нефти столько, что Канада была бы вторым номером после Саудовской Аравии, если бы её там было просто добывать. И никто не знает, откуда взялась эта нефть.

– Что, правда? – вырвалось у Маркуса.

Блок отмахнулся.

– Есть теории, конечно. Мол, она просачивается наверх из каких-нибудь подземных резервуаров. Но где эти резервуары? Ведь в них тогда должна быть нефть. И ни один человек, кажется, не додумывает эту мысль до конца! Давайте рассуждать: если бы нефть возникала так, как утверждают учёные геологи, в мире бы всё кишело областями смоляных песков. Ибо по классической теории хорошо изолированные, перекрытые слои нефти являются лишь счастливыми исключениями. – Он повернулся к Маркусу, поучающе воздев указательный палец. – Говорю вам, решающим пунктом является то, что в Канаде холодно. Я готов спорить, что найду под рекой Атабаска микрошлоты, причём на такой малой глубине, на какой они до сих пор ещё нигде не наблюдались.

Он отвернулся, начал рыться в бумагах на одном из столов, и извлёк листок.

– Или вот. Взгляните на это. Узнаёте местность? Немножко грубо нарисовано.

Маркус склонился над листком. Нарисованные фломастером береговые линии, несколько чёрных пятен, больше ничего. Но стоп, это похоже на…

– Это здесь. Саудовская Аравия, это Персидский залив, а это… Турция?

– Правильно, а вот Сирия, Ирак, Иран, вот – Кувейт, Оман, Эмираты… Практически весь Ближний Восток. – Блок указал на заштрихованные пункты. – Я просто нанёс все нефтяные поля, какие здесь есть. Всего лишь грубо, но этого достаточно. Просматриваете узор?

Маркус уставился на листок. Действительно. Нефтяные поля казались составными частями одного связанного региона, растянутого примерно на три тысячи километров, который начинался на востоке Турции, тянулся по прямой линии через Ирак и потом, слегка расширяясь, проходил насквозь под Персидским заливом, чтобы на северо-восточном конце Аравийского полуострова снова сузиться.

– Наподобие… ленты, что ли. Как будто под землёй есть громадное море, из которого тут и там что-то просачивается наверх.

– Это вы хорошо выразились. Я уверен, что так оно и есть. – Блок, казалось, пришёл в восторг. Он размашисто вытянул другой листок, вырванный из атласа, на этом листке тот же самый район был изображён в цвете и в подробностях: явно та самая карта, с которой он скопировал очертания для своего эскиза. – Штука в том, что местности, которые принадлежат к этому региону, не имеют ни одного общего геологического или топографического признака. В Турции: горы, результат экстремальной складчатости. В Ираке вдоль Тигра: равнинная наносная земля. Персидский залив: изрезанный ущельями спад. В Омане холмистое нагорье. Плоские пустыни в Саудовской Аравии. Нефть находится в различных видах пород различного возраста, под совершенно разными верхними слоями отложений. Эти местности все настолько отличаются друг от друга, что и в прошлом – когда нефть якобы возникала в отложениях – здесь должны были царить совершенно разные условия с точки зрения климата и растительности. И, несмотря на это, вся нефть, найденная в этом регионе, сходна по химическому составу. Странно, вы не находите?