ожидая появления какого-нибудь судна, чтобы привлечь его внимание. Но море всё так же оставалось пустынным, корабли и пароходы не показывались ни поблизости, ни вдалеке. Из планов нападения на одного из захватчиков тоже не выходило ничего. Пират и шпион вели себя крайне осторожно. А к утру такое нападение стало невозможным — юнга почувствовал, что у него уже нет сил, необходимых для борьбы, да и дневной свет позволял захватчикам контролировать каждое движение пленных.

Впрочем, Марк и Лёвка могли довольствоваться тем, что значительно затормозили движение шхуны на юг. Они знали, что после шквала шхуна снова очутилась вблизи Лебединого острова. В этом их убеждал свет маяка. А если бы им стали известны еще и результаты утренних вычислений рыжего, они почувствовали бы полное удовлетворение. Во всяком случае, они заметили, как хмурятся лица захватчиков.

И в самом деле, пираты нервничали. Из-за этого шквала (как они думали) «Колумб» отнесло назад, а теперь выяснилось, что скорость шхуны вообще ничтожна и она не успеет своевременно прибыть к назначенному месту. Они опаздывали на полтора-два часа. Вряд ли пароход задержится на такое время. Перспектива остаться с этой шхуной в море еще на сутки была малопривлекательна. Всё же они спешили на условленное место, как пассажир, опаздывая на поезд, спешит на вокзал, надеясь, что состав прибыл несвоевременно или задержался.

Было одно обстоятельство на шхуне, которое одинаково, хотя и по разным причинам, волновало, раздражало и злило и захватчиков, и пленных — рубка и люди в ней. Лёвка волновался за судьбу раненого Очерета, не зная, что дело было значительно сложнее, чем он думал. Моторист поверил, что раненый заперся изнутри. Шкипера в рубку переносил он и, зная серьёзность его ранения, беспокоился, не умер ли Стах после того, как из последних, возможно, сил запер изнутри дверь.

Марк злился на Андрея Камбалу за то, что ночью не сумел выйти из рубки и напасть на захватчиков. Последние тоже поглядывали на рубку, но не отваживались на решительные меры против ее обитателей. Наутро заметили, что иллюминатор также задраен изнутри. Раненый или раненые заперлись и не проявляли желания показаться на палубе. Пираты даже были рады этому — хлопот меньше, — но в то же время и беспокоились: ведь кто знает, что могут натворить люди, когда они не связаны и не чувствуют у своего виска дуло револьвера.

Анч несколько раз пытался подслушивать у дверей рубки. Иногда казалось, что оттуда доносится шорох и даже звук голоса, но мешал треск мотора. Раза два Анч стучал в дверь, но никто не отвечал.

Когда он в последний раз пытался подслушать раненых, стоя у рубки, его внимание привлёк шум, показавшийся очень знакомым. Но шум исходил не из рубки. Анч оглянулся на рыжего. Тот стоял, задрав голову вверх. Прямо к ним с моря приближался самолёт. Он летел низко, и через минуту лётчик мог уже увидеть название шхуны и, главное, узнать, что происходит на её палубе.

Шпион сообразил, что надо немедленно создать впечатление, будто на судне все в порядке. Он хотел было заставить пленных поднять вверх радостные лица и приветствовать лётчиков взмахами рук, но, посмотрев на моториста и юнгу, понял, что из этого ничего не выйдет, а угрожать револьверами на глазах у пилота невозможно. Тогда он решил проявить абсолютное равнодушие. Приказал пирату подойти к мотористу, а сам стал за спиной юнги.

Шпион очень хорошо владел собой во всех жизненных обстоятельствах, но, прочитав название самолёта, изменился в лице. Он прекрасно помнил, как позавчера с палубы лодки подстрелили самолёт с этим названием, и считал его погибшим. Заметив, что юнга смотрит вверх, он зашипел на него, и Марк опустил голову. Волна радости охватила юношу — он узнал не только машину, но и людей на ней.

Марк был уверен, что и его узнали, и потому предполагал, что «Разведчик рыбы» может сесть на воду поблизости от шхуны. Это встревожило юнгу. Пираты могли обстрелять лётчиков из револьверов. И Марк решил предупредить Барыля и Петимко об опасности. С секунды на секунду он ожидал посадки самолёта, прислушиваясь к звучанию мотора. Но вскоре ему пришлось разочароваться. Шпион отошёл от Марка, и юноша поднял голову: самолёт исчезал вдали. Осталась одна надежда — что лётчики расскажут на острове, где они в последний раз видели «Колумб» и кого на нём обнаружили.

Самолёт встревожил захватчиков. Когда Анч сообщил своему товарищу название машины, тот нахмурился. Марк, наблюдая за ними, убедился, что «Разведчик рыбы» нагнал на них страха. К сожалению, юноша не понимал их разговор.

Но вскоре к пиратам вернулось спокойствие. Во-первых, это мог быть другой самолёт с таким же названием. А если даже и тот самый, всё равно летчики не могли их узнать, а пребывание здесь «Колумба» не должно их удивить. Если самолёт ищет здесь рыбу, то почему не очутиться на этом же месте рыбачьей шхуне? Впрочем, последнее предположение наводило на мысль, что здесь вообще могли встретиться рыбачьи суда. А встреча с ними, особенно если шхуне придется ждать парохода целые сутки, не предвещала ничего приятного. «Колумб» могли узнать и подойти к нему хотя бы для того, чтобы перекинуться несколькими словами со знакомыми.

Будто в подтверждение этих соображений рыжий вскоре заметил на горизонте точку. В бинокль ещё нельзя было разобрать, что это за судно, но именно оттуда прилетел «Разведчик рыбы», и пираты боялись встретить рыбаков. Захватчиков взяла досада. Возможность встречи с рыбаками беспокоила их еще и потому, что чёрная точка лежала как раз на их курсе. Обойти ее издалека — значит потерять драгоценное время; ведь, возможно, совсем недалеко за нею появится другая точка — и это будет желанный «Кайман». Менять курс было нельзя. Оставалось надеяться, что, может быть, то судно сойдет с их курса и, когда оно отплывет подальше, шхуна спокойно проскользнет мимо него.

Вскоре выяснилось, что если это судно не стоит совсем на месте, то, во всяком случае, движется очень медленно. Решили обходить его на таком расстоянии, чтобы оттуда нельзя было прочесть название их шхуны. Была надежда, что сломанная мачта помешает узнать «Колумб» по внешним признакам.

Марк, утомлённый бессонными ночами и не вооруженный биноклем, не сразу увидел чёрную точку на горизонте. Но его заинтересовали внимательные взгляды пиратов, устремлённые в одну сторону, и вскоре он заметил, что привлекло их внимание. Юнга размышлял примерно так же, как и они, но у него возникла и другая мысль: «А что, если это какой-нибудь иностранный пароход? Тогда захватчики перестреляют нас