Казалось, на этом пароходе совершала плавание какая-то экспедиция, изучающая новое, замкнутое течение. Но если бы наш наблюдатель приблизился к этому пароходу, то на протяжении суток не заметил бы никаких признаков, свидетельствующих о гидрологических, гидрохимических, гидробиологических и, наконец, метеорологических наблюдениях на пароходе. Впрочем, радист наверняка обратил бы внимание на многочисленные сводки о погоде, передаваемые с парохода в течение суток. Эти сводки, должно быть, передавались по специальному коду метеорологической службы. Во всяком случае, они почти никогда не соответствовали действительности. Правда, возможно, что пароход был только передаточным пунктом и пересказывал одну за другой метеосводки судов, плавающих на других морях и океанах.

На чёрном борту парохода большими буквами было написано название: «Кайман». В каюте капитана в маленьком сейфе лежали судовые документы. Они находились в многочисленных папках. В каждой папке документы говорили об одном и том же по-разному. Согласно одной папке, «Кайман» шел с юга на север, согласно другой — с востока на запад, а третья и четвертая указывали прямо противоположные направления. И хотя этих папок с противоречивыми документами было много, такой разнобой не тревожил ни капитана, ни его помощников. Менее всего был обеспокоен этим обстоятельством старший помощник. Поведение его могло тоже вызвать удивление человека, знающего обязанности службы старшего помощника на пароходе. На «Каймане» он совсем не отбывал штурманскую вахту и вообще редко выходил на капитанский мостик. Почти все время он проводил в радиорубке. Капитан вёл себя с ним исключительно вежливо, иногда даже подобострастно, а тот не всегда отвечал капитану тем же.

Если бы кто-нибудь из команды «Колумба», за исключением Стаха Очерета, очутился на минутку на этом пароходе, то в старшем помощнике он сразу узнал бы моряка, которого видел с повязкой на глазу в столовой «Кавказ». Правда, теперь моряк был без повязки.

Да, это был он — морской агент той же службы, что и Анч, — а пароход «Кайман» выполнял функции плавучей базы подводной лодки. Радиостанция служила для связи между подводной лодкой и материком, и потому в ней протекала основная деятельность «помощника капитана».

В последнюю ночь он не выходил из рубки. В течение двадцати четырех часов лодка не подавала о себе никаких вестей. Последней радиограммой командир лодки известил о потоплении «Антопулоса». Радиостанция «Каймана» продолжала регулярно передавать лодке необходимые сообщения и указания, полученные с материка, но подтверждения о приёме радиограмм адресатом не было.

Накануне вечером пришёл запрос с материка. По-видимому, там были встревожены длительностью пребывания лодки вблизи советских берегов. Давались последние инструкции: выкрасть профессора Ананьева и убираться оттуда восвояси. Эти инструкции агент зашифровал в метеосводку, и радист уже трижды передавал их в условленное время. Но до сих пор никакого ответа с лодки не пришло.

Тем временем рация «Каймана» перехватила известие о спасении команды «Антопулоса». Немного позже радист подслушал разговор двух других радистов. Один из них рассказывал о гибели греческого парохода. Моряки утонувшего парохода выражали уверенность, что причиной взрыва была неизвестно кем выпущенная торпеда. Это обстоятельство усложняло положение и угрожало опасностью не только лодке, но и её базе.

Размышления о возможном местопребывании подводной лодки, о том, почему она не отвечает на сигналы, тревожили «помощника капитана». По сообщениям, полученным из разных мест, он знал, что в районе Лебединого острова находятся один военный корабль и один гражданский самолёт, но это не представляло собой угрозы для первоклассной разведывательной подводной лодки с опытным командиром и таким энергичным и отважным агентом, как Анч. По всем расчётам с лодкой ничего не могло случиться. Но рация там почему-то молчала. Особенно это взволновало командование «Каймана», когда трижды прошли условленные для радиосвязи часы, а радист сигналов не обнаружил.

Ночью «Кайман» всегда находился на одном и том же месте. Капитан корабля-базы и командир подводной лодки заблаговременно определили это место для своих встреч. Оно было вдалеке от обычных путей пассажирских и торговых пароходов и вне рыбачьих районов. Там уже состоялась одна кратковременная встреча: подводной лодке были переданы баллоны со сжатым кислородом.

Условились, что на исходе каждой ночи «Кайман» будет патрулировать в определённом месте на случай возможной порчи радиоприборов или какой-нибудь аварии подводной лодки, которая в этих обстоятельствах должна была прийти туда же.

Всю шквальную ночь «Кайман» крейсировал вблизи этого места, не удаляясь более чем на одну-две мили. Он шёл с наименьшей скоростью и, если бы понадобилось, мог в одну минуту «испортить» свои машины и приступить на ходу к «ремонту». Вахтенный получил приказ следить как можно внимательнее за огнями в темноте. Впрочем, за всё время этого плавания нигде не было обнаружено ни одного огонька, ни одного силуэта корабля или хотя бы маленькой лодки. Дежурный радист также не мог похвалиться новостями.

Наступало утро. Множество биноклей щупало горизонт, но также безрезультатно. «Старший помощник» теперь все время находился на капитанском мостике. Капитан стоял рядом и каждые десять минут докладывал ему результаты осмотра.

Из-за горизонта показалось солнце и быстро стало подниматься. До конца условленного крейсирования оставались минуты. Следуя распорядку предыдущих дней, «Кайман» должен был закончить ремонт «повреждённых» машин и отбыть в свой круговой рейс по ежедневному маршруту.

Прошел час. Капитан вопросительно взглянул на своего «старшего помощника».

— Продолжим предрассветное крейсирование, — сказал агент. — Увеличьте длину нашего пути и прикажите усилить наблюдение.

Это была последняя попытка найти лодку в открытом море. Можно было бы направиться к Лебединому острову, держа курс к месту, откуда в последний раз извещала о себе подводная лодка, но агент на это не отважился.

«Кайман» продолжал крейсировать вокруг условленного места. Вскоре с борта парохода заметили в воздухе точку. Над морем летел самолет.

9. ПОГОНЯ

На рассвете вахтенный на «Буревестнике» обратил внимание на лодку, приближающуюся к эсминцу. Краснофлотец доложил вахтенному начальнику. В то же время с лодки донесся крик:

— Эй, на эсминце!

Голос звучал хрипло, надтреснуто; слышно было, что кричит уже не молодой человек.

— Эй, на эсминце! — снова повторили с лодки.

— Кто такой? — спросил вахтенный.

— Рыбаки. Разрешите подойти.

— Подходите.

Лодка пошла смелее, и когда приблизилась к «Буревестнику», вахтенный при свете притрапового огня разглядел двух человек: один был старик, а другой — средних лет.

— По какому делу? — спросил вахтенный начальник.

— Нам бы командира, товарища Трофимова, — ответил старик.

— Спит командир. Приезжайте часа через два, как солнце взойдет.

— Ждать нельзя — известия важные: пираты в море шхуну «Колумб» захватили.

— Поднять старика на палубу! — распорядился вахтенный начальник.

Когда дед очутился на