Что родила мне Миноса с подобным богам Радаманфом;

Так не пленялся Семелою я и Алкменою в Фивах,

Мне подарившею сына Геракла с духом могучим,

Та же Семела мне радость людей родила Диониса;

Так не любил я Деметры в косах, заплетенных искусно,

Славной богини Лето и тебя самое даже, Гера, —

Как тебя нынче люблю я, желанием сладким объятый!»

Зевсу, коварствуя сердцем, сказала владычица Гера:

«Ой, что за ужас, Кронид! Какие слова говоришь ты!

Здесь расточать мне ты хочешь сегодня любовные ласки, —

Здесь, на Идейских вершинах, где все так открыто для взоров

Что ж это было бы, если бы кто из богов всеблаженных

Спящими нас увидал, и пошел бы, и прочим бессмертным

Нас показал! Не посмела б я даже, поднявшись с постели,

В дом возвратиться к тебе! Какой это был бы позор мне!

Если желаешь, и если уж так тебе это приятно, —

Спальня есть у тебя, которую выстроил милый

Сын Гефест, к косякам приладив крепчайшие двери.

Спать мы туда и пойдем, раз к ложу уж так тебя тянет».

Ей отвечая, сказал собирающий тучи Кронион:

«Гера, не бойся! Никто из богов иль мужей земнородных

Нас не увидит. Таким я окутаю нас золотистым

Облаком: даже и сам Гелиос чрез него не проникнет, —

Светом же острым своим он видеть способен повсюду».

Молвил и крепко руками свою охватил он супругу.

Тотчас под ними земля возрастила цветущие травы,

Донник росистый, шафран и густые цветы гиацинта, —

Мягкие, Зевса и Геру вознесшие вверх над землею.

Там они улеглись и покрылись густым, золотистым

Облаком; капли росы с него падали наземь, сверкая.

Так на Гаргарской вершине, в объятья жену заключивши,

Спал беззаботно отец, любовью и сном побежденный.

Сладостный Сон же поспешно к ахейским судам устремился,

Чтобы узнал обо всем Земледержец, земли колебатель.

Близко он стал перед ним и слова окрыленные молвил:

«Вволю теперь, Посейдон, оказывай помощь данайцам!

Славу доставь им хотя б ненадолго, пока почивает

Зевс; я глубоким и сладостным сном владыку окутал.

Гера его соблазнила, чтоб с ней он в любви сочетался».

Молвил и к славным людским племенам торопливо умчался,

Больше еще побудив Посейдона к защите данайцев.

Выбежал в первые тотчас ряды он и громко воскликнул:

«Что ж, аргивяне, ужели мы снова победу уступим

Гектору, чтоб корабли наши взял он и славой покрылся?

Но ведь он так заявляет и хвалится так потому лишь,

Что Ахиллес близ судов остается, охваченный гневом!

Вовсе, однако, такой уж нужды нам в Пелиде не будет,

Если все дружно один за другого стоять мы решимся!

Ну же, давайте исполнимте то, что сейчас вам скажу я:

Самыми лучшими, самыми большими в войске щитами

Тело одевши, покрыв себе шлемами меди блестящей

Головы, в руки же взяв наиболее длинные копья,

Двинемся все. Перед вами я сам. И тогда, я уверен,

Гектору не устоять, как бы в битву он с нами ни рвался.

Кто средь мужей боестоек, но щит невеликий имеет,

Пусть его худшим отдаст, а сам пусть покроется большим».

Все ему жадно внимали и тотчас во всем подчинились.

Воинов строили сами цари, забывая про раны, —

Царь Диомед, Одиссей и владыка мужей Агамемнон.

Строй обходя, заставляли менять боевые доспехи;

Лучшие лучший и брал, отдавая худшие худшим.

После того же, как тело одели блистательной медью,

Двинулись. Шел впереди Посейдаон, земли колебатель.

Острый, ужаснейший меч держал он в руке своей мощной,

С молнией схожий; к нему приближаться средь бедственной битвы

Смертным людям нельзя: поражает он каждого страхом.

Строил с другой стороны троянцев блистательный Гектор.

После того распростерли старейшую бранную распрю

Бог Посейдон черновласый и шлемом блистающий Гектор, —

Первый из них помогая ахейцам, второй же — троянцам.

Море вскипело и бросило с ревом к судам и становьям

Пенные волны. Сходились войска с оглушительным криком.

С меньшим плещутся шумом о сушу свирепые волны,

Необоримым дыханьем Борея гонимые с моря,

Меньше ревет и бушует неистово жгущее пламя

В горных ущельях, лесным поднимаясь пожаром по склонам,

Меньше и ветер шумит, на высоковолосые дубы

С ревом обрушившись, — ветер, дающий сильнейший из шумов;

Все они меньше шумят, чем звучали над полем сраженья

Клики троян и ахейцев, поднявшихся друг против друга.

Первым блистательный Гектор копье свое бросил в Аякса,

Шедшего Гектору прямо навстречу, и промаха не дал.

Два перекрестных ремня на груди, на которых висели

Щит — на одном, на другом — теламониев меч среброгвоздный,

Нежное тело его защитили. Разгневался Гектор,

Видя, что острая медь бесполезно из рук излетела.

Быстро к товарищам он отступил, убегая от смерти.

Но в отступавшего бросил великий Аякс Теламоний

Камень, служивший подпорой судну; у бойцов под ногами

Множество камней подобных валялось; его подхвативши,

Гектора в грудь над щитом поразил Теламоний близ шеи,

Махом его запустив, как волчок; и, кружась, полетел он.

Так же, как падает дуб под ударом родителя-Зевса,

Вырванный с корнем, и вьется от дерева запах ужасный

Серы, и тот, кто вблизи это видит, никак уж отваги

Не испытает: тяжка ведь для всякого молния Зевса..

Так же и Гектора сила стремительно наземь упала,

Выронив пику из рук; тяжело навалилися сверху

Щит и шлем; загремела на нем распещренная броня.

К павшему с радостным криком ахейцев сыны подбежали,

Чтобы его утащить, и направили множество копий.

Но ни единый не смог ни вручную, ни бросив в героя

Пикой ударить; его окружили храбрейшие мужи, —

Пулидамант и Эней с Агенором божественным, также

И Сарпедон, предводитель ликийцев, и Главк безупречный.

Не было мужа, который его без вниманья б оставил;

Подняты были щиты над упавшим. Товарищи ж, взявши

Гектора на руки, прочь понесли из кипящего боя

К быстрым коням его, сзади войны и убийства стоявшим

Вместе с возничим его и с узорной его колесницей.

К городу кони помчали стонавшего тяжко героя.