Или ты хочешь и сам, претерпевши немало несчастий,

Быть принужденным в печали назад на Олимп возвратиться,

И остальным олимпийцам доставить тягчайшие беды?

Зевс ведь сейчас же оставит ахейцев и гордых троянцев,

Явится к нам на Олимп свирепствовать и похватает

Всех нас подряд, не заботясь о том, кто прав, кто виновен!

Брось, повторяю тебе, свой гнев за убитого сына!

Мало ль мужей, и руками, и силой не худших, чем сын твой,

Или убито, иль будет убито еще? Невозможно

Племя людей и потомство людское избавить от смерти».

Кончив, буйного бога на кресло она усадила.

Гера же выйти из дома с собой позвала Аполлона

Вместе с Иридой; бессмертным богам она вестницей служит.

К ним обратилась она и крылатое слово сказала:

«Зевс вам обоим велит поскорее явиться на Иду.

После того как, пришедши, лицо вы увидите Зевса,

Точно исполните все, что поручит он вам и прикажет».

Так им сказав, воротилась обратно владычица Гера,

В кресло села. А Феб и Ирида, вскочив, полетели.

Прибыли вскоре на Иду, зверей многоводную матерь.

Там Громовержца сидящим нашли на Гаргарской вершине.

Благоухающим облаком был, как венком, окружен он.

Оба, пришедши, пред Зевсом-Кронидом, сбирающим тучи,

Остановились. Увидевши их, не гнев испытал он,

Так как слова они милой супруги исполнили скоро.

К первой со словом крылатым Зевес обратился к Ириде:

«Живо, Ирида проворная, мчись к Посейдону владыке,

Все, что скажу, передай и не будь ему вестницей ложной.

Тотчас ему прикажи покинуть войну и сраженье

И воротиться в собранье богов иль в священное море.

Если ж он слов не захочет исполнить моих и оставит

Их без вниманья, то пусть поразмыслит рассудком и духом,

Сможет ли он, как бы ни был могуч, устоять предо мною.

Думаю, я ведь и силой намного его превышаю,

И по рождению первый. Неужели он не боится

Дерзко равняться со мной, пред которым все боги трепещут?

Скоростью равная ветру, послушалась Зевса Ирида.

С Иды горы к Илиону священному быстро помчалась.

Так же, как снег или град холодный из тучи несется,

Яро гонимый вперед проясняющим небо Бореем,

Так же стремительно вдаль понеслась через воздух Ирида.

И подошла к Посейдону, и слово такое сказала:

«С некою вестью к тебе, черновласый земли колебатель,

Я появилась сюда от эгидодержавного Зевса.

Тотчас покинуть тебе приказал он войну и сраженье

И возвратиться в собранье богов иль в священное море.

Если же слов не захочешь исполнить его и оставишь

Их без вниманья, то сам угрожает туда он явиться,

Чтобы сразиться с тобой. Не советует он тебе в битву

Эту вступать, ибо много тебя он и силою выше,

И по рождению первый. Неужели ты не боишься

Дерзко равнять себя с ним, пред которым все боги трепещут?»

С гневом великим ответил ей славный земли колебатель:

«Что это? Пусть он могуч, — но какие надменные речи!

Силой меня, равноправного, он удержать угрожает!

Трое нас братьев, от Крона рожденных великою Реей:

Зевс и я, а третий — Аид, преисподних владыка.

На три мы все поделили, и часть получил свою каждый.

Жребий мы бросили, — выпало мне пребыванье вовеки

В море седом, а подземный безрадостный сумрак — Аиду,

Небо широкое Зевс получил в облаках и в эфире.

Общими всем нам земля и высокий Олимп остаются.

Жить потому я не буду под Зевсовой волей. Спокойно,

Как ни могуч он, пускай при уделе своем остается.

Силою рук же пускай не пугает меня, словно труса!

Было бы лучше, когда б он своих дочерей с сыновьями,

На свет самим им рожденных, обуздывал словом суровым!

Волей-неволей его приказанья должны они слушать».

Так отвечала ему ветроногая вестница Зевса:

«Значит, этот ответ, черновласый земли колебатель,

Я и должна передать, — и суровый ответ, и мятежный?

Или изменишь его? Изменимы сердца благородных.

Знаешь и сам ты, что руку старейших Эринии держат».

Ей ответил опять Посейдон, сотрясающий землю:

«Очень разумное слово, Ирида, сейчас ты сказала.

Благо, если посол и совет подает нам разумный.

Страшное горе, однако, и сердце, и дух мне объемлет,

Что равноправного он, наделенного равною долей

Так раздражать позволяет себе оскорбляющим словом.

Нынче, однако же, как ни сержусь, ему уступлю я.

Но объявляю тебе, — и угрозы я той не забуду! —

Если он, мне вопреки и добычнице славной Афине,

Гере, Гермесу, а кроме того и владыке Гефесту,

Трою высокую будет щадить и ее не захочет

Ввергнуть в погибель и полную дать аргивянам победу,

Неисцелимая будет вражда между нами, пусть знает!»

Так Земледержец сказал и покинул ахейское войско,

В море седое ушел, к огорченью ахейских героев.

Зевс, облаков собиратель, промолвил тогда Аполлону:

«Милый Феб, отправляйся за Гектором меднодоспешным!

Вот смотри: спешит уж в море священное мощный

Бог, колебатель земли. Высокого гнева бежит он

Нашего. Грозную битву услышали б все остальные,

Даже подземные боги, живущие около Крона!

Выгодней много и мне, и ему самому это было,

Что пред моими руками, хотя и сердясь, отступил он:

Не без великого пота меж нами б окончилось дело!

С этой эгидой моею бахромчатой в битву вмешайся,

В ужас повергни ахейских героев, ее сотрясая.

Что же до Гектора, сам позаботься о нем, дальновержец!

Силу большую дотоле буди в нем, покуда ахейцы

В бегстве пред ним кораблей не достигнут и волн Геллеспонта.

С этого ж времени сам я вмешаюсь и делом, и словом,

Чтоб, наконец, и ахейцы от бранных трудов отдохнули».

Так произнес он. И не был отцу Аполлон непослушен.

Тотчас с идейских высоких вершин он понесся, как ястреб,

Быстрый ловец голубей, меж всеми быстрейшая птица.

Гектора, сына Приама отважного, скоро нашел он.

Тот уж сидел, не лежал, и к нему возвращалось сознанье;

Он окружавших друзей узнавал, перестал задыхаться,

Пот прекратился. По Зевсовой воле герой пробуждался.

Близко к нему подойдя, сказал Аполлон дальновержец: