«Мать» камикадзе Симахама Томэ в окружении пилотов специальных подразделений

После камикадзе остались не только многочисленные письма, но и записки тех, кто провел с ними последние часы их жизни. Одна учительница из средней женской школы, вслед за письмом, составленным 20 апреля 1945 года родственникам пилотом Маэда Кэи, тоже написала послание его отцу. В нем она сообщала, что сын вылетает утром на задание, что самолет его, по словам Кэи, в исправности, в хорошем состоянии и в голосе чувствуется твердость и уверенность человека, готового победить врагов. Но тут же учительница отметила, что в то время, когда она мыла Кэи в бане, плечи его были страшно худыми.

Другие воспоминания принадлежат Симахама Томэ, у которой рядом с тренировочной школой камикадзе в городе Тиран была своя столовая. Летчики, которых она кормила и которые часто посещали эту столовую, называли женщину мамой (токко-но хаха — матерью камикадзе). Она рассказала, что однажды на грузовике к ней приехал раненный в руку 20-летний младший лейтенант 48-го отряда специального назначения Накадзима Тоёдзо. «Возвращайтесь на войну тогда, когда рука заживет», — сказала Томэ. «Пока рука будет проходить, пройдет и война. Ехать надо сейчас», — ответил Накадзима. Вечером летчик из-за ранения не мог самостоятельно мыться и Томэ, плача, мыла его. На следующий день после этой встречи Накадзима улетел на задание и погиб.

За день до вылета к Окинаве к Симахама пришел другой 20-летний младший лейтенант 104-го отряда специального назначения Миякава Сабуро. «Завтра я улетаю для атаки у Окинавы. Буду атаковать корабли противника. Если вернусь, радуйтесь», — сказал он. «Как же ты вернешься?» — спросила Томэ. «Я приду к вам в виде светлячка», — был ответ. И действительно в день, когда Миякава обещал вернуться, госпожа Симахама увидела около дома, у реки, очень большого светлячка. В столовой Томэ рассказала об увиденном собравшимся офицерам и добавила, что Миякава выдержал свое обещание и вернулся, переродившись в светлячка.

Младший лейтенант Накадзима Тоёдзо

Фотография. 3 июня 1945

Младший лейтенант Миякава Сабуро

Фотография. 6 июня 1945

Самураи феодальных времен считали, что в ночь перед боем воин должен хорошо выспаться, так как в битве ему будет необходима светлая голова для быстрого и правильного реагирования в любой ситуации и потребуется больше силы, чем обычно, чтобы победить противника. Используя самовнушение по системе дзэн, воины после принятия основного решения отбрасывали всякие сомнения и размышления о том, что с ними будет, предавая себя высшим силам и воле, независящим от человека, являвшегося с этого момента их орудием, ложились спать и очень быстро крепко засыпали. Точно так же поступали и пилоты-камикадзе, чтобы перед своим последним шагом быть полными сил, чтобы выйти утром на летное поле преисполненными решимости и готовности.

Будни летчиков-камикадзе с почти ежедневными вылетами на задания обусловили выработку специальных обрядов, содержавших элементы прежних самурайских традиций и нововведения, характерные для императорской Японии.

Военнослужащие специальных подразделений авиабазы Тиран и дети

Фотография. 1945

Церемония отправки смертников на задание, если позволяла обстановка (на Филиппинах, в отличие от Кюсю, условий для этого часто не было), обставлялась по возможности торжественно и проводы пилотов в полет осуществляли синтоистские священники каннуси, облаченные в обрядовые белые одежды. Каннуси исполняли типичный для Синто ритуал с жертвованием божествам сакэ, рыбы, фруктов, чтением молитв об удаче акции камикадзе, используя при этом атрибуты национальной религии, в частности, веточки священного дерева «сакаки» и «гохэй» — тонкие полоски бумаги, укрепленные на специальном деревянном стержне.

Во многих случаях все было намного скромнее. Пилоты выстраивались на аэродроме неподалеку от своих самолетов, одетые в летные костюмы, с белыми шарфами на шее и мечами в руках, которые они в обязательном порядке брали с собой в кабины машин, рядом с развевающимися боевыми штандартами соединения. Тут же стояли столы, накрытые белыми полотнищами. На столах были поставлены бутылки или чашки с холодным сакэ и скромная еда, обычно сушеный кальмар и фрукты.

Синтоистские священники, отправляющие базирующуюся на Окинаве 62-ю армейскую боевую группу пилотов-камикадзе в последний полет

Фотография. 31 марта 1945

Обязательной принадлежностью камикадзе, построившихся перед вылетом на летном поле, были наголовные повязки хатимаки (тонкое полотенце или полоса материи), повязывавшиеся поверх шлема летчика. Хатимаки были известны в Японии еще в древности. Их можно увидеть на глиняных погребальных фигурах, носящих название «ханива», эпохи японских курганов «кофун» (300–710 гг. н.э.). Первоначально эти повязки надевали при религиозных действах. Хатимаки и сейчас используют во время синтоистских праздников те, кто несет «микоси» — священные переносные паланкины Синто, а также те, кто занимается тяжелой работой. У средневековых японских воинов они символизировали состояние, при котором человек был готов перейти от обыденности к священности, и их повязывание являлось предпосылкой для вдохновения самурая и обретения им храбрости, решительности и непреклонности действий. Поэтому воины обязательно повязывали их перед сражением. Считалось, кроме того, что хатимаки отпугивали злых духов и усиливали духовные и физические возможности человека. На наголовных повязках камикадзе изображалось восходящее солнце — герб империи, а воины-самоубийцы писали на них воодушевляющие выражения или лозунги, название команд смертников и стихи. На хатимаки одного из камикадзе, улетавшего на последнее задание, специальный корреспондент военной газеты, впоследствии писатель Анава Хироюки, прочел: