животную пищу – мясо, сыр, яйца – по той простой причине, что это единственные источники пищи (кроме орехов и семян), где белок и жир естественным образом связаны друг с другом.

Аткинс начал свой путь молодого кардиолога с того, что стал бороться со своим растущим обхватом талии. Он пошел в медицинскую библиотеку и нашел описание эксперимента с низкоуглеводной диетой, проведенного в 1963 году двумя врачами из медицинской школы Висконсинского университета. Диета оказалась очень эффективной для него, а затем и для его пациентов. Аткинс подправил публикацию в висконсинской газете и расширил ее, превратив в статью для журнала Vogue (его рацион некоторое время называли «диетой Vogue»). Затем ученый опубликовал книгу с описанием этой диеты.

Когда диета с низким содержанием углеводов и высоким содержанием жиров стала популярной, жители Нью-Йорка начали стекаться в офис кардиолога в центре города, и вскоре Аткинс написал другие бестселлеры, основанные на его идеях здорового питания. В 1989 году он также основал успешную компанию, которая продавала низкоуглеводные пищевые добавки, включая батончики Аткинса, низкоуглеводные макароны и низкоуглеводные диетические напитки с высоким содержанием жиров. Продажи достигли миллионов долларов в год. Тем не менее, даже получив славу и богатство, Аткинс, к своему огорчению, никогда не мог добиться уважения со стороны коллег или ученых, влияющих на политику общественного здравоохранения.

Главная причина заключалась в том, что к тому времени, как Аткинс появился на сцене, гипотеза «диета – сердце» была прочно закреплена в массовом сознании в течение десятилетия, и идеи кардиолога столкнулись с доминирующей точкой зрения о пользе для здоровья сокращения в рационе жиров. Его диета с высоким содержанием жиров и низким содержанием углеводов казалась смехотворно нездоровой для исследователей и клиницистов, которые заведомо считали, что насыщенные жиры и жиры в целом являются убийцами. На слушаниях в комитете Макговерна в 1977 году знаменитый гарвардский профессор, изучающий вопросы питания, Фредрик Дж. Стэр назвал Аткинса «мгновенно разбогатевшим» диетологом, продвигающим до нелепого «странную» диету. Диета была «опасной», и «автор, который ее предлагает, должен быть обвинен в недобросовестности», – сказал Стэр. Американская диетическая ассоциация назвала диету Аткинса кошмаром.

Надпись на рисунке:

«Я не понимаю, что тут содержится, кроме белков и жиров».

Аткинс также столкнулся с растущим энтузиазмом Америки к полярной противоположности его высокожировой диеты: очень низкожировой, почти вегетарианской, самым выдающимся сторонником которой был другой известный диетолог конца двадцатого века Дин Орниш. У двух докторов было много общего: они оба заработали миллионы на своих бестселлерах; Аткинс попал на обложку Time, а Орниш – Newsweek. Аткинс имел процветающую частную практику в центре Манхэттена и загородный дом в фешенебельном Саут-Хэмптоне, в то время как у Орниша были – и до сих пор есть – офисы в богатом прибрежном городе Саусалито, расположенном вблизи от Сан-Франциско через мост «Золотые ворота». Как они оба могли добиться такого успеха, предлагая такие диаметрально противоположные решения для здоровой, свободной от болезней жизни?

Реальность в Америке с 1970-х годов и более позднего времени заключалась в том, что здоровье нации уже ухудшалось из-за неспособности диеты с низким содержанием жиров предотвратить сердечно-сосудистые заболевания или ожирение, и люди пытались найти альтернативу, идя в том или ином направлении. Аткинс и Орниш разделяли мнение, что диета AHA была неразумной; Аткинс ввел термин «диажирение», чтобы описать растущее двойное бедствие диабета и ожирения в конце двадцатого века. Ухудшающиеся показатели заболеваемости открыли возможность для альтернативных идей о здоровом питании, и Орниш с Аткинсом воспользовались этим шансом. Их диеты просто не могли различаться сильнее. Как Джек Спрат и его жена, один требовал больше жира, другой – меньше[174].

В 2000 году два конкурирующих врача-диетолога встретились в Вашингтоне, округ Колумбия, для телевизионных дебатов в специальном выпуске CNN: «Кто хочет стать врачом-диетологом-миллионером?» С одной стороны стоял Аткинс с омлетом из трех яиц и двумя полосками бекона на завтрак. С другой стороны был Орниш с фруктами и овощами и его хорошо отточенной критикой Аткинса: «Я хотел бы сказать людям, что употребление свиных шкварок, бекона и колбасы – это здоровый способ похудеть, но это не так, – сказал он и добавил: – Вы могли бы пройти химиотерапию и похудеть, но я не рекомендую это как оптимальный способ борьбы с весом».

Орниш также обвинил диету Аткинса в том, что она вызывает импотенцию и неприятный запах изо рта. Искусные язвительные замечания Орниша попали прямо в сердце и чуть не вызвали у Аткинса апоплексический удар. «Я вылечил 50 000 пациентов с помощью высокобелковой диеты, – возмущался он, – и все, что они мне говорят, это то, что их сексуальная жизнь стала лучше, чем когда-либо».

Однако важнейшей проблемой для Аткинса было то, что он никогда не проводил исследований, подтверждающих его диетические рекомендации. В то время как Орнишу удалось использовать свое небольшое, неоднозначное исследование в нескольких публикациях в The Journal of the American Medical Association, как обсуждалось в шестой главе, диета Аткинса подверглась лишь нескольким небольшим исследованиям с обескураживающими результатами. Чтобы защитить свой режим питания, у него было немногим больше, чем анекдотические доказательства: медицинские карты его пациентов с десятками тысяч предполагаемых историй успеха. «Я бы никогда не стал проводить исследование, потому что я практикующий врач. Все, что я делаю, – это лечу людей», – сказал он однажды Ларри Кингу. Аткинс практически умолял экспертов прийти и посмотреть его записи, но никто не откликнулся на эти мольбы, пока он не приблизился к пенсии.

Не помогало и то, что в мире, где личные предпочтения часто казались способными управлять целым научным кораблем, Аткинсу явно не хватало необходимых «навыков общения с людьми» для передачи своих идей. В то время как Орниш был успешным проводником своих идей, Аткинс сидел в своей скорлупе, не дающей выхода его идее. «Он дал бы интервью и сказал, что Американская медицинская ассоциация – это зло или диетологи глупы! – сказала Эбби Блох, исследователь питания в Мемориальной больнице Слоана Кеттеринга и бывший директор по исследованиям в Исследовательском фонде Роберта К. и Вероники Аткинс. – И, конечно, он оттолкнул бы всю аудиторию». По словам Блох, привычка Аткинса говорить преувеличениями также раздражала его научных коллег. «Он говорил: “Я вылечил 60 000 пациентов, и у меня никогда не было проблем”. Для докторов это было все равно, что скрежетать ногтями по доске. И он говорил: “Я могу вылечить диабет!” И у врачей, как можно было видеть, подскакивало артериальное давление».

Возможно, если бы Аткинс был более терпелив и политически корректен, он мог бы значительно изменить отношение к себе, предположила Блох. Тем не менее даже более рассудительный и уважаемый Пит Аренс не смог повлиять на своих коллег, придерживающихся общепринятых взглядов на питание.

Слишком уж укоренилась общепринятая диетическая мудрость.