Феликс Михайлович не знал, каким образом убийца сделал своедело, и ему не терпелось услышать подробности.

То, что он не явился в назначенный час, было для Виктюкаполнейшей неожиданностью. Он ведь отлично разбирался в людях и не сомневался,что этот, с блестящими глазками, примчится за своим гонораром на крыльях. Ведьаванс он потратил почти целиком вкус больших денег (а две тысячи долларов были длянего очень большими деньгами) он уже почувствовал. Что же могло ему помешать?

В первый раз, два дня назад, прождав исполнителя полторачаса за столиком на улице, под мелким, как пыль, дождем, проглотив со скукипорцию жареной картошки, чизбургер, два пирожка с вишней, потягивая черезтрубочку густой клубничный коктейль, он подумал, что, пожалуй, будет разумносвязаться со своими людьми в морге и оплатить «случайную» кремацию.

Морщась от изжоги после чизбургера с картошкой ФеликсМихайлович уговаривал себя не нервничать раньше времени. Всякое бывает. Загулялпарнишка с какой-нибудь старушенцией, он ведь любил старух, и в этом была егоглавная странность. Встретил новую любовь и забыл обо всем на свете. Либоперебрал наркотиков. В общем, серьезных причин для беспокойства Виктюк пока невидел.

Единственное, чего он опасался, так это возобновления дела.Все-таки убитый – фигура достаточно известная, к тому же на днях должнывернуться из Америки его родители. Мало ли что им придет в голову? Вдругпотребуют каких-нибудь дополнительных экспертиз, пойдут по инстанциям? А придополнительных экспертизах, при вскрытии удачная версия электрошока можетрассыпаться. Ведь он до сих пор так и не узнал, каким образом был убитГодунов-Ракитин, и, конечно, будет разумней позаботиться, чтобы несчастныйслучай остался несчастным случаем и никаких признаков насильственной смерти необнаружилось.

Кремацию он оплатил в тот же день, и вроде бы успокоился.Однако исчезновение киллера озадачивало его все больше. Парень как сквозь землюпровалился.

– Вы опять по поводу Ракитина? – Зоя Анатольевна Астаховаудивленно вскинула брови, когда капитан переступил порог ее тесного кабинета. –Извините, но сейчас я очень занята.

– Нет. Я совсем по другому поводу, – Леонтьев, не ожидаяприглашения, уселся в кресло.

– Очень интересно, – усмехнулась редакторша, – чем жеобязана?

– Зоя Анатольевна, когда вы в последний раз видели вашегоплемянника Сливко Антона Евгеньевича?

Надо отдать ей должное. Собой она владела великолепно.Капитан и не заметил бы, какое сильное впечатление произвел на нее этот вопрос,если бы смотрел ей в лицо. Но взгляд его упал на руки. Пальцы ее сжались таксильно, что костяшки побелели. Отманикюренные ногти впились в ладонь, и онподумал, что сейчас кровь потечет.

– А в чем, собственно, дело? – спросила она равнодушно.

– Дело в том, что отпечатки пальцев Сливко обнаружены набанке, в которой хранилось сто грамм сильнейшего наркотика псилобицина. Думаю,вам, кандидату медицинских наук, не надо объяснять, что это за наркотик. Крометого, в квартире, где проживал Сливко в течение недели, найдено оружие. Инаркотики, и оружие принадлежат вашему племяннику. А сам он исчез.

– Что за квартира? Какая квартира? – быстро, почти шепотомспросила Астахова.

– Дом гостиничного типа в Выхине. Хозяйка – пожилая,психически больная женщина. Ваш племянник проживал у нее на правах близкогодруга. Правда, недолго. Всего лишь семь дней. И вероятно, уходил оттуда в такойспешке, что забыл оружие и наркотики.

– Выхино? – медленно произнесла Астахова. – Дом гостиничноготипа?

Капитану на миг стало жаль ее. Гладкое холеное лицосделалось пепельно-серым под тонким слоем пудры.

– Да, Зоя Анатольевна. Именно в этом доме случился пожар,при котором погиб писатель Виктор Годунов. А племянник ваш, как нарочно, именнов ту трагическую ночь и исчез. Так когда вы видели его в последний раз?

– Кого? – она вдруг тупо уставилась на капитана и заморгалачасто, словно у нее начался нервный тик.

– Вашего племянника, Сливко Антона Евгеньевича, – терпеливообъяснил капитан.

– Когда? – она продолжала хлопать ресницами. Это былсовершенно неожиданный поворот. Леонтьев растерялся. С такой реакцией надопросах ему приходилось сталкиваться не раз. Так вели себя мелкие воришки,уголовные «шестерки», всякая криминальная шелупонь. Тянули время, тупо,испуганно и совершенно бессмысленно изображали то ли глухоту, то ли слабоумие.Эти наивные фокусы знает каждый сержант районного отделения и умеет легкосправляться, щелкать, как орешки, проблемы с внезапной «глухотой».

Но чтобы умная, хитрая, прожженная мадам, главный редакторкрупнейшего книжного издательства, растерялась до такой степени, что приняласькорчить из себя глуховатую идиотку, – такого капитан Леонтьев еще не видел.

– Зоя Анатольевна, вам нехорошо?

– Со мной все нормально, – произнесла она медленно, почти послогам, – простите. Я просто волнуюсь за своего племянника. Он очень больнойчеловек. Психически больной. Вам, разумеется, уже известно, что он отсиделдесять лет за убийство. Но это было несправедливо. Зона его окончательносломала.

– А чем он занимался потом?

– Работал.

– Где?

– Дома. У себя дома. Я купила ему однокомнатную квартиру, –голос ее звучал глухо и монотонно. Казалось, внутри у нее прокручиваласьмагнитофонная пленка на не правильной скорости. Зоя Анатольевна произносиласлова страшно медленно, почти по слогам, – Антон занимался вязанием.

– Чем, простите?

– Вязанием. Сначала ручным, потом машинным. Я купила емуяпонскую вязальную машину. Он вязал очень красивые свитера, кофточки, платья.

– Это замечательно, – кивнул капитан, – и что, у него былизаказчики?

– Были.

– А кто именно? Можете назвать хотя бы нескольких?

– Я. Вот этот пуловер связал Антон.

– А кроме вас?

– Разве это так важно? Антон сидел тихо и занималсяспокойным безобидным делом.

– Он употреблял наркотики?

– Иногда баловался.

– Что значит – баловался? Вы же врач, Зоя Анатольевна. Вашплемянник наркоман или нет?

– Я отошла от медицины.

– Ну, не настолько далеко, чтобы не разбираться в такихэлементарных вещах. Да, в общем, медицина здесь ни при чем. Я повторю вопрос.Ваш племянник наркоман или нет?