– Он сказал, чтобы я показал это тебе. – Ли доковылял до дивана и присел, сдвинув в сторону пачку бумаг. – Мы почти закончили нашу работу, так что мне пора убираться из Северного крыла, но, быть может, не только мне.

Шафран открыла конверт. При виде заглавия и подписи у нее перехватило дыхание.

– Это же… – Она облизнула губы. – Это из Комитета обороны империи.

– Так и есть.

Она пропустила короткое формальное приветствие и пробежалась взглядом до конца страницы, пока не увидела то, что имело к ней отношение. Несколько слов про их исследование – высокая оценка, – а затем условия их сотрудничества.

Она застыла, и голова пошла кругом.

– Ну, что скажешь? – Воодушевленный вопрос Ли вернул ее к действительности.

– Я… я даже не знаю, что сказать…

– Не знаешь, что сказать! Боже, Эверли. Это же потрясающее предложение, разве нет? Работать на Комитет.

– Комитет обороны. Военный комитет, – подчеркнула Шафран. Его восторг вызывал в ней злость. – Люди, которые отправили полстраны на жестокую мучительную смерть.

Ли обескураженно поморгал.

– Что ж, полагаю, если так поставить вопрос, то эта перспектива немного теряет свою привлекательность. Но подумай, Эверли, – это же работа на правительство. Гарантированное место, жалованье. Не надо беспокоиться, оставят ли в штате университета и получишь ли ученую степень. Вполне возможно, нас отправят работать на одну из тех маленьких исследовательских станций.

Шафран посмотрела на его стол. Половина бумаг уже была разобрана и упакована.

– Ты бы этого хотел?

Он рассмеялся.

– Честно говоря, меня не очень-то привлекает жизнь в центре страны, где не встретишь никого более интересного кучки ученых, но зато легко можно получить острые ощущения, так?

– Нет, не так. – Она хмуро посмотрела на письмо и засунула его обратно в конверт. – Нет. Острые ощущения тут ни при чем. – Она отдала ему письмо и вернулась к столу.

– Ну разумеется, – проворчал Ли себе под нос.

Проигнорировав его, она хотела чем-нибудь себя отвлечь, но перед глазами стояло лишь лицо матери. Бескровная маска ужаса, когда они узнали, что на отца вместе с его подразделением распылили газ, и похоронка, пришедшая через сутки. Мать была убита горем, несколько недель только и делала, что сидела и плакала у окна. Она потеряла мужа, а Шафран – отца, и все из-за людей, которые работают в этих исследовательских станциях и правительственных комитетах.

– Так ты собираешься там работать? Собираешься отдать им наши исследования? Разве ты не знаешь, для чего они их будут использовать?

Ли нахмурился.

– Они и так принадлежат им, Эверли. Исследование изначально было их.

Внезапно ей стало нечем дышать.

– Что?

– Эстер сказал мне об этом, когда передавал письмо. Факультет ботаники получил этот заказ, и мы его выполнили. – Он внимательно посмотрел на нее. – Я думал, ты знаешь. А как иначе все это можно было организовать? Газеты в нескольких графствах, сотрудничество с больницами, немедленная связь с университетом – кто еще мог скоординировать такой процесс?

Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать от разочарования. Когда ей удалось взять себя в руки, Шафран произнесла как можно хладнокровнее:

– Ты хочешь сказать, что наше исследование – в котором задокументированы ядовитые растения, места произрастания и их действенность, – передали Комитету, который разрабатывает планы войны? Как ты думаешь, Ли, что они сделают с этой информацией?

Ли не ответил, только выгнул бровь.

– Что, по-твоему, они делают? – От приступа тошноты у нее перехватило горло. – Я не могу… не могу поверить, что ты добровольно на это согласился. Я думала, ты хочешь помогать людям. Таким, как твой брат. А не помогать правительству совершать массовые убийства.

Щеки Ли порозовели, и он вскочил на ноги, тут же зашипев от боли.

– Это несправедливо. Никто не говорил, что они станут использовать нашу работу для чего-то подобного.

– Я не хочу иметь к этому никакого отношения. – Решение пришло неожиданно. – Я попрошу Эстера убрать мое имя из статьи.

– Ты не можешь так поступить. Месяцы работы. Возможность публиковаться задолго до того, как получишь степень магистра!

– Мне все равно. Я не хочу быть к этому причастна. И… – Ли смотрел на нее своими зелеными глазами, и она не могла произнести это вслух. Осознание медленно затуманивало его взгляд незнакомыми эмоциями.

– Ты не хочешь и со мной иметь ничего общего, – ровным голосом сказал он.

Она не ответила. Портить отношения с Ли не хотелось, ведь они столько пережили вместе, но она не могла согласиться на это предложение – не могла так поступить ни с собой, ни с памятью об отце. Ни за что она не станет причастна к тем жутким изобретениям, что убили его, и у нее не может быть общего будущего – ни дружбы, ни чего-то большего – с тем, кто готов работать над их созданием.

Ей необходимо поговорить с Эстером, пока не сдали нервы. Шафран вышла из кабинета и, закрывая за собой дверь, задумалась, застанет ли еще Ли по возвращении. От этой мысли сердце сжалось от ужаса, хоть она и надеялась, что он уйдет.

Развернувшись, она снова открыла дверь и подошла к Ли. Тот сидел за столом, хмуро глядя на стопки бумаг, и удивленно ахнул, когда она наклонилась над ним. Скорее решительно, чем нежно, она впилась поцелуем в его губы.

Шафран сказала дрогнувшим голосом:

– Это за то, что спас мне жизнь. – И она оставила на его губах еще один поцелуй – долгий, нежный. – А это за то, что принял пулю за меня. Спасибо.

Ли какое-то время пристально смотрел на нее, и что-то похожее на грусть появилось в зеленой глубине его глаз.

– Для тебя все что угодно, напарница.

С робкой улыбкой она отвернулась и отправилась на поиски Эстера.

Пышная зелень и густой влажный воздух стали бальзамом для ее израненного сердца. Зарывшись пальцами в землю, вдыхая сладковатый аромат цветущей Cochliasanthus caracalla[44], Шафран на мгновение забыла о разрыве отношений с Ли, так же, как и о странном предложении, которое сделал ей Эстер, когда она пришла потребовать вычеркнуть ее имя из списка авторов исследования.

Она провела час, бездумно копаясь в теплице, пересаживая маленькие кустики Ziziphus mistol[45]. Эту работу с радостью перепоручил ей мистер Уинтерс, смотритель оранжереи.

Заслышав чьи-то шаги, Шафран подняла голову и посмотрела на возмутителя ее спокойствия, вынырнувшего из зарослей слева от нее. И едва не застонала, когда увидела перед собой Александра. Он был в ярости.

Он подошел к ней походкой хищника, нацелившегося на свою жертву. Его уши и кончик носа порозовели от холода – ничего удивительно,