Неожиданно девушка заметила, что полог светится. В шатре кто-то был. Рядом бил копытом конь, испачканный в болотной жиже.

«Гости». — подумала Айрис и вошла.

За столом сидел ее опекун. Лавель задумчиво помешивал кашу в жестяной миске. Лицо его было задумчивым, он перевел взгляд на вошедшую ведьму и грустно улыбнулся.

Айрис оторопела, искра недоброго предчувствия, вспыхнула в груди девушки, она прижала руку к груди, унимая огонь.

Напротив нее ректор повторил ее жест, его рука схватилась за плечо по лицу прошла болезненная судорога.

Он опустил глаза и тихо задал вопрос, стоящей в дверях девушке:

— Ты хочешь мне о чем-то рассказать?

Айрис пристыженно опустила глаза в пол.

— Да… — прошептала она. — Это я открыла проход в Темную Империя.

— Что-что? — не расслышал Лавель. Эти слова были не похожи на те, что он жаждал от нее услышать. Ему казалась, она должна дать ему какой-то знак, сигнал, о том, что заметила его чувства к ней. Видит Бог, он столько раз уже прокалывался, девушка никак не могла не заметить его трепетное отношение к ней и любовь.

— Я открыла черную дыру перед императорским дворцом! — Уже громче, стараясь не смотреть в глаза Равену, выпалила девушка. — А еще из-за меня вас попытаются убить.

Ректор потерял дар речи. Его мозг пытался осмыслить услышанное. Когда до него наконец дошли сказанные слова он пораженно прошептал:

— Господи, ты в этом участвовала! Тебя могут вздернуть если узнают, что виновата ты! — Лавель крепче сжимал саднящее плечо, в глазах его застыл страх.

Синие искры погасли. Секунду ректор стоял с закрытыми глазами, после последовал взрыв:

— Да как ты смела, — это предательство!

— Я считала, что права. — шмыгнула носом Айрис. — Уважаемый опекун, война необходима.

— Не называй меня так, — огрызнулся ректор и смахнул со стала кружку. Брызги потекли по брезенту палатки. У Равена не было сил сидеть, в бешенстве он ходил по помещению время от времени сшибая вещи и не замечая этого.

— Как тебе такое в голову могло прийти, — ввязаться в политику! Я знаю кто в этом виноват! Четверка этих пронырливых парней, во главе с этим бастардом! Как эта половинчатая мразь, так могла тебя подставить! — бушевал ректор. — Если ему хочется рисковать пусть рискует своей шкурой, но не втягивает в это тебя!

— Он не втягивал, — пискнула Айрис. — Я сама.

От удара миска с кашей покатилась по полу расплескивая содержимое.

— Тебя уже разыскивают по всему королевству! Женщина в платье горничной мелькала около фонтана в день маскарада! Принц заметил тебя! Как? Как ты могла встать на сторону заговорщиков? — Я веду компанию против этой войны. Дарг тоже против, мы пытаемся остановить это безумие, а ты предаешь всех нас за нашей спиной? — Айрис роняла крупные крокодильи слезы.

Обвинения Лавеля больно ранили ее и были беспочвенны. Если бы она знала, что дедушка и опекун против, она бы без сомнений присоединилась к ним.

Как все неудачно сложилось. Ведьма чувствовала непоправимость ситуации. Теперь они с Лавелем еще и по разные стороны баррикад. Айрис даже в голову не могло прийти что ректор и аркканцлер не поддерживают Императора.

— Я против этой идиотской беспочвенной войны, которая убьет эту страну, я не намерен в этом участвовать сам, как твой опекун я запрещаю тебе… Нет я приказываю! Сию же минуту выбросить этот амулет к чертим собачьим, а еще лучше отдать его этому моральному уроду — Дайрену. Который втянул тебя во все это. Его семья и так уже пострадала из-за своей глупости, вижу он продолжает дело своего отца, бросившего их!

Ярость его была неописуема. Ректор осознавал, что через некоторое время он не сможет следить и влиять на нее, если она не научится жить, как полагается: не влезая в опасные истории, для нее все кончится очень печально. А вскоре он не сможет быть рядом. И тогда… Лавель доселе метавшийся по комнате подскочил к Айрис схватил ее за плечи и потряс:

— Делай то что я тебе говорю! Не смей решать самостоятельно! Будешь деть только так как я скажу!

Айрис было больно. Эта внезапная ссора, не так она все себе представляла. Плечи саднило от хватки сильных пальцев. Волны разочарования вместе с гневом поднялись в ее душе и вырвались наружу потоком неосторожных слов. Девушка со всех сил толкнула Равена в грудь, отбрасывая от себя.

— Почему бы вам не отстать от меня? — в гневе закричала она. Слезы зла высыхали на ее глазах. — Мне не требуется твое опекунство я бы вообще хотела, чтобы тебя не было!

Эти слова ударили Лавеля, он пошатнулся.

— Не хотела? — тихо переспросил он.

Ведьма насуплено молчала, щеки краснели от гнева.

— Хорошо я уйду, если ты считаешь себя взрослой и не нуждаешься в моей опеке! — Прошипел он. Айрис зажала рот руками, как она могла такое сказать? Этот человек столько для не безродной сироты сделал. Дал свое имя, защиту, покровительство и деньги. Она попыталась что-то сказать, но не успела.

Ударив по пологу палатки рукой, ректор вышел.

Айрис очнувшись побежала за ним.

Перед палаткой стоял Дайрен и компания.

Поспешно сев на коня Лавель, зло, изо всей силы, стегнул его поводьями. Конь болезненно заржал, взвился на дыбы и метнулся, взяв с места в галоп. Только комья грязи летели из-под копыт пришпоренной лошади.

Айрис с мокрыми от слез глазами смотрела ему в след.

— Пусть идет он просто трус. — Презрительно бросил ему в след Дайрен и положил руку на плечо девушке.

— Он отказался участвовать в зимней компании. Его изгнали из академии. Он потерял все свои титулы. Теперь он вне закона.

— Нечего было перечить императору и кулаком по столу стучать, — буркнул было рыжий в своей особенно ядовитой манере, но умолк, увидев лицо девушки.

Развернувшись Айрис сбросила с плеча руку, метнулась в свою палатку. Упав на кушетку, она заплакала.

Четверка парней неуклюже потопталась около шатра, не решаясь зайти.

В болотных пустошах раздавался волчий вой вторя горестным рыданиям ведьмы.

Проплакав весь вечер девушка заснула.

* * *

Со стороны темных болот на лагерь наползал туман.

Вокруг скопища палаток кругами бегали серые волки, ища возможность пробраться в лагерь. часовые вскакивали поднятые по тревоге, но серые призраки исчезали в болотном тумане быстрее чем их можно было обнаружить.

Взошла луна.

В черных болотах кричали на разные голоса жабы. Ночные птицы перекрикивали друг друга, ночь жила своей жизнью.

Зеленый огонек кружил под вересковой пущей. Широкий холм покрывали, как грибы поляну, стройные ряда белых палаток. Но нежном вечернем ветерке трепетали разноцветные орифламмы и флаги. Лагерь спал. Нигде нельзя было услышать ни человеческих голосов, ни лая собак, ни света свечи или костра.