Я уставилась на Петра, тот закашлялся,потом наконец сказал:

– Ну, верно. Только я не знал, что онапридумала. Прямо обомлел, когда ее тело заметил, чуть не убежал. Может, я жилне очень честно, но никогда никого и пальцем не тронул, наоборот, только радостьбабам доставлял.

– Вы сделали фото? – оборвала яМалышева.

– Ага, – кивнул он, – как Нинавелела, Соня в кадр попала.

– Нина Олеговна не сообразила, чтоснимки, которые, по ее разумению, должны потопить дочь, на самом делепредоставят ей алиби, – вздохнула я, – теперь фотоаппараты непременноуказывают дату и время, когда сделан снимок. Пронькина умерла между часом идвумя ночи, а Соня пришла в пять утра. И Петр Аркадьевич, получается, может этоподтвердить.

– Я тут вообще ни при чем, –попытался вывернуться помощник вдовы.

Макс похлопал его по плечу.

– Точно! Только похитителем прикидывалсяи помогал чуток. Хотелось бы думать, что Петенька решил отомстить за убийствостаринного приятеля, но это впечатление портит мысль об оставленном емунаследстве. И фото не позабыл сделать, потому что знал: дочерей и Вадимапосадят, никто опротестовать завещание вдовы не сможет. Эй! Постойте! Уномоменто!

Максим застыл, глядя на меня в упор, якивнула.

– Пришел в голову новый вопрос?

– Да, – отмер Макс, – выходит,Нина Олеговна спланировала свою смерть?

– Жизнь без Константина не представляладля нее никакой ценности, – буркнул Петр, – она умерла в тот день,когда его убили. Сначала она на робота походила, а ожила, когда мститьнадумала. Я пытался ее отговорить, но понял: это бесполезно.

– Так кто ее убил? – закричалМакс. – Если это не Соня и не Лида, то как зовут киллера? Вадим?

– Нет, – пожала я плечами, –ему слабо. Он провел отрочество и юность под гнетом отца, затем очутился всемье с властным тестем. Вадик даже не пискнул, когда те его оженили, былсогласен на любую невесту. Соня? Пожалуйста. Лида? Нет проблем. МладшийКраснопольский по сути своей раб, не зря он любит замшевые ботинки.В книге...

– О-о-о, только не заводи проВульфа, – взмолился Максим.

Я повысила голос:

– Ученый удивительно умен!

Максим ткнул пальцем в Малышева:

– Он киллер! Больше некому.

Петр Аркадьевич живо вскочил и отбежал к окну.

– Ну уж нет! Мокруху на меня вы неповесите. Сознаюсь, я Нине помогал, но ее не трогал.

– Тогда кто? – заорал Макс. –Самоубийство исключено!

– Почему? – с любопытством спросилая.

– А где пистолет? – окончательновышел из себя Максим. – Куда оружие подевалось? Понял, его помощник унес!Значит, опять Малышев на повестке дня.

– Нет! – яростно отнекивался ПетрАркадьевич.

– Прекрати нападать на бабскогоугодника, – притормозила я Макса, – Малышев любит женщин, он,несмотря на некоторые особенности своей личности и желание жить за счетпартнерш, имеет ранимую душу и никого и пальцем не тронул. Соседка Олеся вспоминала,как Леонид Факир жил у Нади и дал ей денег на поездку к брату в Магадан. То,что деньги он взял из тумбочки у сожительницы, другой вопрос.

– Правильно, – обрадовался брачныйаферист, – я не переношу бабьих слез, потому и утекал от них через годсчастливой жизни по-тихому, без предупреждения. А Олеська так рыдала,сердце мое не вынесло.

– Хорошо быть добрым за чужойсчет, – обо-злился Макс, – у Нади стырил, Олесе отдал!

– А другой вообще не поможет, молча мимопройдет, – огрызнулся Петр.

Я решила не обращать внимания нараздраженных мужчин.

– Мне тоже сначала ситуация показаласьтупиковой, но я знала – Нина покончила с собой. Но потом, когда яразговаривала с Машей, соседкой бабы Клавы, к которой приехал «сыночек Федя»,во двор прибежал мальчик Сережа. Пацанчик постоянно запускает игрушечныйлайнер, а тот залетает во двор к Маше, повисает то на крыше, то на дереве. И ясложила вместе вроде абсолютно ничего не значащие факты. Под Новый год Ниназашла в магазин игрушек и купила там два самолетика. Один она прямо у прилавкаподарила маленькому мальчику, второй унесла с собой. Зачем он ей?

– Собралась под елку кому-тоположить, – пожал плечами Макс, – пошла погулять после процедур,зарулила в торговый центр, вспомнила про какого-то ребенка и прихватила емупрезент.

– Нина не отдыхала в декабре в «ВиллеБелла», – сказала я, – Ларюхино она посетила, потому что знала: таместь магазин игрушек. Особняк Пронькиной находится близко от лечебницы, онауспела обернуться, пока дочери сидели на работе, Нина не пожелала ехать вМоскву, там пробки, в особенности перед праздником, еще застрянешь на шоссе,отвечай потом, куда каталась.

– Ну и? – недоумевал Макс.

Я обвела рукой комнату.

– Видишь эти игрушки? Я приобрела себеточь-в-точь такой самолетик, как Нина, это не самая дешевая забава, но еюторгуют и в Ларюхине, и в Еланске. Затем я нашла в Интернете данные опистолетах, выяснила примерный вес огнестрельного оружия... Да, кстати!Интересная деталь! На Нину произвело сильное впечатление закрытие Московской Олимпиадыв тысяча девятьсот восьмидесятом году. Полет Мишки на воздушном шаре – символаИгр – не оставил равнодушным ни одного зрителя, трибуны рыдали в голос, азападные корреспонденты назвали церемонию самой романтичной и трогательной завсю историю состязаний. Каждая новогодняя пьеса Нины завершалась подобнымтрюком: воздушные шарики уносили ввысь табличку с номером года, происходило этово дворе, под аплодисменты гостей.

Макс вскочил.

– Ты хочешь сказать...

Я снова показала на игрушки.

– Я ставила опыты и пришла квыводу – самолетик легко может поднять пистолет. Нина не решиласьиспользовать воздушные шарики, они могли лопнуть, и оружие бы упало, не улетевбесследно.

– Откуда взялся пистолет? – зашипелМаксим.

– Доказательств нет, но, полагаю, егодобыл Петр Аркадьевич, – предположила я.

– Не пойман, не вор, – нервновозразил Малышев, – приведите продавца, который подтвердит, что продал мнепушку.