Однако даже если бы Гитлер не был настроен против ядерных исследований, а государство в июне 1942 года выделило бы на создание атомной бомбы несколько миллиардов марок вместо нескольких миллионов, мы все равно не смогли бы освоить эти деньги. Учитывая напряженную ситуацию в экономике, нам не хватило бы ни материалов, ни специалистов. Не только огромный промышленный потенциал позволил Соединенным Штатам осуществить грандиозный ядерный проект. Постоянно усиливавшиеся авиабомбардировки давно поставили военную промышленность Германии в критическое положение, исключавшее любую возможность осуществления столь амбициозного проекта. В лучшем случае максимальная концентрация всех наших ресурсов позволила бы создать немецкую атомную бомбу к 1947 году, но опередить американцев, чья бомба была готова к августу 1945-го, мы никак не смогли бы. С другой стороны, истощение запасов хромовой руды заставило бы нас закончить войну самое позднее к 1 января 1946 года.

С самого начала моей работы на посту министра вооружений я обнаруживал промахи и ошибки во всех сферах экономики. Как ни странно, именно Гитлер, не раз повторявший в военные годы, что «эту войну проиграет тот, кто совершит самые грубые ошибки», целым рядом ошибочных решений приблизил конец войны, которую невозможно было выиграть из-за промышленного превосходства противников. Например, Гитлер не имел четкого плана воздушной войны против Англии; по его вине к началу войны в Германии было мало подводных лодок, а о разработке генерального плана ведения войны он так и не позаботился. Немецкие мемуаристы в общем правы, когда объясняют причины поражения Германии грубыми просчетами Гитлера, но это вовсе не означает, что мы могли выиграть ту войну.

Одной из доминирующих, характерных черт Гитлера было дилетантство. Он никогда не изучал ни одной профессии и, по сути, так и остался чужаком для любого профессионального круга. Как многие самоучки, он был не в состоянии осознать важности специализированных знаний. Не понимая, какие трудности представляет решение сложной задачи, он дерзко брал на себя все новые должностные обязанности. Не ограниченный стандартными мнениями и весьма сообразительный, он иногда прибегал к необычным мерам, кои не пришли бы в голову профессионалу. Победы первых лет войны можно без преувеличения объяснить именно его незнанием правил игры и дилетантским удовольствием от самого процесса принятия решений. Поскольку противная сторона привыкла руководствоваться правилами, которые облеченный властью самоучка Гитлер не знал и знать не хотел, ему удавалось преподносить сюрпризы. Дерзость в сочетании с военным превосходством Германии и была основой его первых успехов. Однако как только его войска начали отступать, он, как большинство непрофессионалов, потерпел неудачу. Тогда-то и выяснилось, что незнание правил игры и некомпетентность, прежде казавшиеся сильными сторонами его характера, более пользы не приносят. Чем грандиознее становились поражения на фронтах, тем очевиднее проявлялось его неизлечимое дилетантство. Склонность к опрометчивым решениям, прежде приводившая к победам, отныне лишь приближала крах.

Каждые две-три недели я на несколько дней выезжал из Берлина в Ставку Гитлера – сначала в Восточную Пруссию, а затем на Украину – для обсуждения множества технических проблем, которыми он интересовался как Верховный главнокомандующий. Гитлер знал все типы вооружений и боеприпасов вплоть до калибров, длины артиллерийских стволов и дальности огня. Он держал в голове сведения о накопленных запасах важнейших типов вооружений и ежемесячном их производстве, а потому мог сравнивать указанные нами в планах квоты с реальными поставками и делать соответствующие выводы.

То, как Гитлер простодушно радовался любой возможности блеснуть своими знаниями в сфере вооружений, как прежде в автомобилестроении или архитектуре, то, как он жонглировал специфичными цифрами, свидетельствовало о его дилетантстве. Казалось, он постоянно стремился доказать, что ни в чем не уступает профессионалам и даже превосходит их. Настоящий профессионал благоразумно не забивает себе голову теми деталями, которые можно найти в справочнике или перепоручить помощникам, а Гитлер, демонстрируя свою осведомленность, не только самоутверждался, но и искренне восхищался собой.

Он черпал информацию из толстой книги в красном кожаном переплете с широкими желтыми диагональными полосами – каталога, постоянно пополнявшегося новейшими данными по тридцати – пятидесяти типам оружия и боеприпасов. Этот каталог всегда лежал на его ночном столике. Иногда в ходе военных совещаний, когда Гитлера не устраивали названные кем-то цифры, он приказывал лакею принести каталог, находил нужную страницу и доказывал, что он прав, а генерал ошибся. Никогда не подводившая Гитлера память на цифры была кошмаром его окружения.

Подобными трюками Гитлер ловко запугал большинство приближенных офицеров, но никогда не возражал авторитетным специалистам, благоговения перед которыми так и не преодолел.

Мой предшественник Тодт иногда брал на совещания с Гитлером двух своих ближайших помощников, Ксавера Дорша и Карла Заура, и порой одного из экспертов, однако считал необходимым докладывать Гитлеру лично и привлекал спутников лишь для уточнения сложных технических деталей. Я же с самого начала не обременял себя запоминанием цифр, которые Гитлер все равно знал лучше меня, однако, помня о его уважении к специалистам, всегда отправлялся на совещания в компании экспертов, лучше всего разбиравшихся в затрагиваемых вопросах.

Таким образом я оградил себя от наваждения всех «фюреровских конференций» – страха быть загнанным в угол потоком цифр и технических характеристик. В Ставку фюрера меня сопровождало около двух десятков гражданских лиц. Вскоре в «Запретной зоне I», особой охраняемой зоне вокруг Ставки, все посвященные потешались над «десантами Шпеера». В зависимости от обсуждавшихся тем, на совещания, которые проводились в оперативной комнате Ставки, примыкавшей к апартаментам Гитлера, приглашалось от двух до четырех моих экспертов. Помещение площадью около 84 квадратных метров было обставлено скромно, стены обшиты панелями из светлого дерева. У большого окна стоял огромный дубовый стол для оперативных карт длиной 4 метра. Для участников совещания был стол поменьше с шестью креслами.

На совещаниях я старался выступать как можно меньше – вкратце излагал тему, а затем просил одного из присутствующих экспертов высказать свое мнение. Ни охранная зона со шлагбаумами и пропусками, ни регалии многочисленных генералов и адъютантов, производившие столь сильное впечатление на Гитлера, ни в коей мере не устрашали моих экспертов. Многие годы успешной практической деятельности обеспечили им ясное понимание собственной значимости и меры ответственности. Иногда обсуждение перетекало в жаркую дискуссию, ибо специалисты часто забывали, с кем разговаривают. Гитлер воспринимал подобные ситуации с юмором. В кругу профессионалов он, как всегда, вел себя скромно, любезно и уважительно и, более того, отказывался от своей привычки подавлять оппозиционеров длинными и утомительными речами. Он умел отличить главные вопросы от второстепенных, легко адаптировался в любой ситуации и удивлял всех быстротой, с которой выбирал один из нескольких вариантов и находил убедительные доводы в пользу своего решения. Он легко ориентировался в представляемой ему технической документации. Его вопросы доказывали, что во время краткого вступительного объяснения он ухватывал суть даже сложных проблем. Однако и это на первый взгляд достоинство оборачивалось недостатком: слишком легко ухватывая суть, он не успевал тщательно разобраться в проблеме.