Тигренок и Берсерк отбежали от ворот метров на пятьдесят. Мы ушли в сторону. Бойцы достали по «АТ-40» и прицелились. Берсерк выстрелил первым. Мощная ракета пронеслась мимо нас и проделала в воротах дыру шириной в четыре и радиусом в два метра. Вдруг остатки ворот быстро разошлись в стороны, и из ангара показался американский танк «М1А2» «Абрамс». Башня была повернута в нашу сторону. Я понял, что достать гранатомет и открыть огонь не успею. Но нас спасла Тигренок. Она выпустила ракету, и меньше чем через секунду «Абрамс» разлетелся на куски. Мы пробежали мимо горящих обломков танка и оказались, как я и предполагал, в лифте. На стене был пульт управления без каких-либо защитных устройств распознавания. Я нажал кнопку спуска. Сначала надо было проникнуть на базу, а потом уже думать, что делать дальше.

Лифт начал спускаться. Мы заняли позицию напротив того места, где должна была находиться дверь. И не ошиблись. Как только мы показались в зоне видимости противника, янки практически в упор открыли огонь из автоматов и пулеметов. Мы ответили. Перепуганные и ошеломленные дерзостью атаки американцы оказались плохими стрелками. В считаные секунды мы расчистили себе проход. Впереди простирался коридор с двумя десятками дверей.

– Весело, да? – сказал Берсерк. – Куда теперь?

– Где находятся запасы ядерного оружия на этой базе? – спросил я у пленного.

– На самом нижнем уровне. Но там защита, которую нельзя снять на месте. Только с командного центра.

– А где он расположен?

– На четвертом уровне.

– Нам нужен уровень четыре, – сказал я бойцам. – Пойдем по лестнице. Где здесь лестница?

– Вон там, – Армстронг махнул рукой вперед. – Пятая дверь по левой стороне.

Мы пошли вперед. Игнатьева рывком открыла дверь, а я влетел туда с винтовкой наготове. Но халатность наших врагов поражала. Они даже не потрудились выставить охрану у лестниц. Мы начали тихо спускаться.

Когда наша группа спустилась на уровень ниже, я передал Армстронга Берсерку, а сам подошел к двери и аккуратно ее открыл на пару сантиметров. Больше и не понадобилось. Чутьем «бессмертных» я мгновенно уловил тепло тел бойцов и запах страха. Страха перед нами. Беззвучно усмехнувшись, я прикрыл дверь.

И вдруг сзади послышался какой-то шум. Я обернулся и увидел Берсерка, который, падая, вскинул автомат, и бегущего на меня Армстронга. Мне удалось отпрыгнуть с линии огня за мгновение до того, как загрохотали очереди из «калаша». Армстронг врезался в дверь и своим весом распахнул ее. Но в него впились пули Берсерка и лазерные лучи остальных бойцов. Парень по инерции пробежал несколько метров и упал.

Американские солдаты, ждавшие нас из лифта, резко обернулись и открыли беспорядочный огонь по двери. Я спрятался за переборкой и вытащил левой рукой гранату. Вырвав чеку, я бросил ее в проем. Громыхнул взрыв, и очереди стихли. Мы побежали вниз.

– Вот гад! – воскликнул по дороге Берсерк. – Вырваться хотел. Струхнул, видать.

– Ничего, – ответил я. – Он нам больше не нужен.

Мы спустились на четвертый уровень. Я вытащил фанату и вырвал чеку. Игнатьева встала так, чтобы открыть дверь и быстро уйти с линии огня, а остальные бойцы заняли позицию напротив входа.

– Вперед!

Девушка открыла дверь, и в коридор полетела брошенная мной граната. Тут же очереди четырех лазерных винтовок и двух «АК-47» прошили пространство. Прозвучал взрыв и выстрелы затихли. Американцы не успели сделать в ответ ни одного выстрела. Я выскочил в коридор. Там валялись трупы почти десятка защитников базы. Это было довольно странно – предполагалось, что нам будет противостоять не менее роты охраны, а тут всего один взвод. А сам уровень не был похож ни на первый, ни на ту часть второго, которую мы видели. Вместо мрачных металлических панелей здесь стены были обшиты пластиком, а с потолка лился яркий свет. Кроме того, межкомнатные стены были целиком из прозрачного пластика. И это давало нам преимущество. Мы побежали вперед по коридору, где он расширялся и оканчивался дверью в большой зал, судя по всему, командный центр.

Опасность была замечена слишком поздно. В полу открылись два люка, и из них высунулось по пулемету «Ml34». Я знал, что у них перед стрельбой происходит раскрутка стволов порядка 1,2 секунды. Поэтому у нас было не много времени.

Я открыл огонь по одному из пулеметов, бойцы тоже начали стрелять, но мы опоздали. Первый «М134» был уничтожен, но второй успел открыть огонь. Под удар попала Игнатьева. Я видел, как несколько 7,62-мм пуль насквозь прошили тело девушки. Я искорежил пулемет очередью и подбежал к Игнатьевой.

В ее бронежилете было четыре дыры: две в районе легких, одна у сердца и одна около печени. Ранения были очень тяжелыми.

– Белкин, отнеси ее к модулю и взлетай. Берсерк, Тигренок, прикройте его. Горюнов, Литовченко, за мной. – Я очень переживал за Игнатьеву, но впереди была цель, поэтому я не мог позволить себе слабость. Выполнение боевой задачи представлялось мне необходимым.

Белкин аккуратно поднял Игнатьеву на руки и пошел вверх по лестнице. Спереди его прикрывал Берсерк, а в арьергарде Тигренок. Мы втроем побежали к залу. Больше сюрпризов не было. На пути оказалось еще несколько заслонов из американских солдат, но их уничтожение не составило труда.

Мы подбежали к двери зала. Там царило смятение. В промежутках между компьютерными пультами были выставлены стволы автоматов и пистолетов, но по неумелой организации обороны чувствовалось, что создавалась она в состоянии паники.

И у нас было преимущество. Американцы не могли стрелять, так как между их позициями и нами была преграда из пулестойкого пластика. А для лазерного луча он не был проблемой. Я вскинул винтовку и выстрелил в одного из солдат. Он упал с пробитой головой. Это подействовало на американцев. Через пару секунд включились динамики.

– Мы не хотим кровопролития и готовы начать переговоры. Назовите нам свои условия, – это было произнесено по-русски, но с сильным акцентом. Потом то же самое повторили по-белорусски и по-украински. Судя по всему, американцы до сих пор рассматривали СВСН как главного противника.

– Для начала нам нужно, чтобы вы сложили оружие перед входом и немедленно открыли дверь.

Несколько секунд американцы молчали. И только потом другой голос произнес:

– Ладно, мы готовы.

Из-за пультов появились бойцы и, подойдя к выходу побросали свое оружие на пол. Как я оценил, тут было не более двух десятков солдат.

После этого дверь открылась.

– Теперь пусть ваши солдаты отойдут к дальней стене, – сказал я.

Бойцы подчинились. Мы осторожно вошли в зал. Я окинул взглядом помещение и спросил:

– Кто имеет полномочия вести переговоры с нами?

– Я, – из ряда бойцов у стены вышел один, довольно высокий, с нашивками полковника американской армии.

– Подойдите к нам.