новостроек – и в то же время уличных торговцев и традиционных рынков. Тротуары забиты товарами. Пожилые рабочие тянут или толкают тяжелые тележки. Уличные торговцы повсюду продают дамплин-ги и лапшу. В то же время Чунцин является центром для многих высокотехнологичных производств. Там находятся заводы Hewlett Packard, Toshiba, Sony и Foxconn. Такси доступно по клику в телефонном приложении, но быстрее всего передвигаться пешком.

Участок под застройку в Чунцине был аналогом Нижнего Манхэттена: оконечность города, известная как Пристань Императора, потому что давным-давно император отправился в плавание вверх по Янцзы, сошел на берег в этом месте и основал здесь город. В сущности, Пристань Императора представляла собой ворота в Чунцин, и здесь уже находилась известная площадь, которую нужно было сохранить. Но правительство желало серьезно развивать этот район, чтобы превратить место слияния двух рек в витрину. Это был крупномасштабный, очень важный проект.

В Китае проект всегда должен сопровождаться рассказом. Китайцы предпочитают связывать с проектом предысторию, которая подкрепляет их размышления. Эта потребность выходит далеко за рамки требований фэн-шуй и, по-видимому, применяется ко всему. Когда вы что-нибудь едите в Китае, вам дадут информацию о том, насколько благоприятно или неблагоприятно конкретные ингредиенты влияют на разные органы вашего тела – на глаза, на сердце или на мочевой пузырь.

В данном случае размышления о сюжете на самом деле вдохновили на создание дизайна. Правительство сказало, что желает, чтобы одна главная башня на оконечности полуострова служила как ориентир, обозначающий место, а меньшие здания располагались позади или по бокам от нее. Я чувствовал, что это неправильный подход. Поскольку место служит своего рода воротами, ведущими к рекам из города и к городу от рек, я представлял парные башни, которые вместе формировали ворота. Однако это был еще не весь проект. При заявленной желаемой плотности застройки требовались восемь башен, чтобы обеспечить необходимые 1115 тыс. м2. Нужно было придумать, как придать подобному комплексу более серьезное значение – чтобы это было нечто большее, чем просто несколько башен, стоящих относительно недалеко друг от друга.

Слово «пристань» в названии места дало ключ. Из поколения в поколение торговые корабли с их сложенными прямоугольными парусами ходили по этим рекам и приставали к рынку, где две реки встречались. Может быть, восемь башен могли сформировать нечто похожее на нос парусного корабля: две башни, образующие ворота, впереди, остальные выстроились позади. В проекте мы придали им направленность, динамично изгибая их, как будто они слегка вздымаются волнами. Две башни, игравшие роль ворот, должны были стать самыми высокими – 70 этажей каждая, – а остальные, слегка скошенные, располагались по обеим сторонам. Помимо придания изгибов башням, мы соединили четыре из них на 45-м этаже горизонтальной конструкцией, которую назвали оранжереей, – это застекленный цилиндрический поднебесный парк. Он охватывал четыре «мачты», как нок рея.

Проект и история стали соответствовать друг другу: император, две реки, ворота, паруса корабля. Что важно, проект заинтересовал самых влиятельных лиц в Чунцине в то время: не только мэра, но и Бо Силая, секретаря комитета коммунистической партии города и члена Политбюро. (Бо вскоре попал в беду – его жена оказалась связана с убийством британского бизнесмена – и сейчас отбывает пожизненное заключение в тюрьме Циньчэн в Пекине.) Помимо сюжета, Чунцин представлял собой квинтэссенцию мегапроекта. Комплекс общей площадью 1115 тыс. м2 включал в том числе торговые пространства площадью 185 806 м2, и было необходимо интегрировать три разных вида транспорта: автобусы, метро и корабли.

Комплекс представлял особую сложность с точки зрения его отношения к окружающему городу, поскольку он отделял центр от исторической площади Чаотяньмэнь на оконечности полуострова. Также было важно, чтобы торговый комплекс на подиуме плавно соединялся с городом, и таким образом избежал синдрома «молла, обращенного внутрь». Поэтому мы продлили окружающие улицы в границах комплекса, но сделали их в этой части пешеходными, благодаря чему они превратились в освещаемые дневным светом торговые галереи, ведущие из города к площади Чаотяньмэнь.

Понятно, что в проекте такого масштаба бюджет и финансирование, находящиеся в руках застройщика, представляют проблему и постоянно меняются. Застройка Чунцина потребовала в общей сложности $4 млрд капиталовложений, но эта цифра обманчива. Если бы такой комплекс, как в Чунцине, строили на Манхэттене, то объем капиталовложений достиг бы $10 млрд.

Одно большое преимущество работы в Китае заключается в безграничных ресурсах рабочей силы и способности китайцев выполнять работу и руководить ею. Для реализации проекта в Чунцине было необходимо задействовать более 5000 рабочих, для которых, в свою очередь, требовалось построить аналог маленького городка, полного общежитий. Но для Китая, который, по-видимому, способен открывать новый университет в среднем каждые два месяца, это ничто. Наличие рабочей силы в избытке в сочетании со свойственными людям, принимающим решения, честолюбием и духом авантюризма объясняет, почему так много ведущих архитекторов со всего мира стремятся в Китай.

Для проекта в Чунцине требовалось четыре генеральных подрядчика – он был слишком большим для одного. Как фотографа, Михаль (она часто сопровождает меня) завораживают два элемента, составляющие суть процесса строительства, куда бы мы ни поехали. Во-первых, постепенное появление здания, впечатляющего своей мощью, из простых форм, похожих на детали детского конструктора «Меккано». А во-вторых, жизнь самих рабочих, большинство которых родом из сельских районов и которые приехали в город на время, привлеченные теми возможностями, что он предоставляет.

Пожалуй, самый досадный аспект проекта в Чунцине связан не с самой работой, а с иском, предъявленным Шелдоном Адельсоном в 2012 году. Оранжерея, связывающая четыре башни в Чунцине, была похожа на «Скай-парк» в Marina Bay Sands с точки зрения функции, но это было застекленное закрытое пространство, а не открытый парк; и это была труба, а не платформа с ландшафтом. И она не находилась на вершине башен. Когда ее поднимали на место по секциям, это выглядело как нечто из разряда научной фантастики. Дизайн был опубликован в профессиональных журналах и привлек внимание Адельсона. Он позвонил мне со словами: «Вы используете мой дизайн для другого проекта». Я ответил: «Что вы имеете в виду? Конечно, общие элементы есть, это ведь один и тот же архитектор, но это совершенно другое здание». Адельсон сказал: «Оно слишком похоже на мое – мне это не нравится!»

Я вспомнил, что нам пришлось бороться за сохранение за нами авторских прав на проект Marina Bay Sands, когда мы обсуждали контракт с Las Vegas Sands. Как все застройщики, они попросили нас передать им права на проект (со всеми вытекающими последствиями), но, в отличие от многих архитекторов, мы всегда настаиваем на том, что никогда не уступим