осквернённым поднять голову — плах да палачей на всех не напасёшься.

* * *

Со счастливой улыбкой Банни нырнула ему под руку и умостилась на плече:

— Хочу ещё!

— Добить ты меня хочешь, — пробурчал Скранч. — Я что, на неутомимого желторотика похож?

— Нет, ты похож на старого ворчуна, — притворно насупилась она.

— А вот это ты зря! — он ласково шлёпнул её по ягодице. — Дай мне пару минут, детка, и я покажу тебе, на что способен старый ворчун.

— Смотри не перетрудись! С тебя же труха сыпется, дряхлый ты скорпион. Того и глядишь, скоро придётся искать тебе замену. Кого бы выбрать? — в игривой задумчивости Банни приложила пальчики к своим губам. — Тринадцатый староват, да и рот затыкает разве что когда жрёт, Молот туп, как ночной горшок… Точно! Сто Двадцать Пятый ничего так.

Скранч сгрёб её в охапку и прижался тем делом к упругому бедру:

— Я ему шею сверну, если он хоть косо на тебя глянет.

Банни нравится его дразнить, девчонку забавляет его ревность, но Скранч знал, что кроме него ей никто не интересен.

— Смотрю, ты мне хозяином заделался. Ловкач!

— Ты моя, и будешь моей, пока я не сдохну на Арене…

— Или на мне! — заливисто расхохоталась она.

Дверь приоткрылась, и из-за неё высунулась взволнованная рожа Молота:

— Я… это… Здесь такое дело!

— Слейся с фоном, дружище, не видишь, мы заняты! — Скранч зло сверкнул на него глазами.

— Давай, братишка, дуй сюда! — послышался голос Тринадцатого. — Успеете ещё натрахаться, никто ж у вас койку не отбирает.

Банни мягко оттолкнула Скранча, пытаясь высвободиться из его объятий. Локон волос прилип к влажному лбу, щёки девчонки пылали, а глаза горели любопытством:

— Ну слезай уже с меня! Пойдём, узнаем, что там стряслось.

Он неохотно отпустил подругу, натянул портки и, дождавшись, когда Банни набросит рубаху, вышел вместе с ней к собратьям:

— Что у вас там?

Хэл, старший из хозяйских сервусов, беспокойно заёрзал на стуле. Сто Двадцать Пятый, возбуждённо жестикулируя, о чём-то спорил с двумя ординариями. Молот привалился плечом к стене и нервно щёлкал костяшками.

— Тейсентум сгойел той ночью, — прокартавил Хэл.

— Какой конкретно терсентум? — спросил Скранч. — Южный? Один из опертамских? Их же до хрена.

— Столичный, — уточнил Тринадцатый.

— Со всеми плётчиками, — добавил Сто Двадцать Пятый, мгновенно позабыв о своих оппонентах.

— Не с плётчиками, а с осквейнёнными, — поправил Хэл.

— Хрень!

— Сам ты хйень!

— Да бред всё это! — вмешался Джой, круглолицый ординарий с заячьей губой. — Мне соседский сервус сказал, картинку видел в этой… как её там…

— В газете, болван! — простонал Хэл.

— Бред как раз всё, что свободные вам плетут, — стоял на своём Сто Двадцать Пятый. — Это был Разрушитель, точно знаю, мне тоже кое-что рассказали, и своим я верю больше этих ваших бумажек.

— Заклойся уже, пустозвон!

В какой-то момент помещение заполнилось таким галдежом, что в ушах зазвенело. Подождав с минуту, Скранч не выдержал:

— А ну всем захлопнуть пасти! — рявкнул он так, что Банни взвизгнула, а потом, недовольно наморщив носик, пробурчала что-то неразборчиво. — Хэл, расскажи всё с начала.

— Да что там гхассказывать, — отмахнулся тот. — Сгойело всё. Наши в загонах же были, ночь как-никак. Пагхе плётчиков влоде досталось, остальные спаслись. Я тоже кайтинки те видел. Ну да, в пепел… Жалко мальков, конечно, но всякое бывает. А тйепаться все гохасды, Пейо им всё мейещится.

— И не трёп это вовсе! — проворчал Сто Двадцать Пятый. — Дженни своими ушами слышала от одного сервуса, что там всё в пыль снесли, даже ограждения, одна Стена Раздумий осталась. С каких это пор огонь камень в пыль перетирает, а?

— Ой, Дженни та ещё болтушка, — отмахнулась Банни. — Слушал бы ты её поменьше, малыш, она тебе и не такое расскажет.

— А я тоже ей верю, — пробасил Молот. — Ей Рыло, кажись, рассказал, а коли так, то значит правда. Он пыль не гонит по чём зря.

— Рыло, может, и не гонит, но он-то вряд ли там был, — Тринадцатый с сомнением поджал губы. — Тут фиг разберёшься.

— А и не надо ни в чём разбираться, — отрезал Скранч. — Нам-то какое дело, что там в терсентумах творится? Да, жаль мальков, не спорю, но Хэл прав, разное бывает, чего сразу панику наводить, не понимаю!

Сто Двадцать Пятый недовольно фыркнул:

— Конечно не понимаешь! И ты, Хэл, тоже. Это всё Перо! Свободные врут нам, ясно? Чтоб надежду у нас забрать. У меня забрать, у тебя, Тринадцатый, и у тебя забрать, Скранч!

— А ты мою надежду не трожь, она сама подохнет. Знаешь, что, желторотик, ты мне уже вон где сидишь со своим Пером, — он ткнул себе пальцами в горло, оцарапав шипами кожу, — бунтарь недоделанный! Хэл, отыщи ему уже какую-нибудь самку, пусть пар выпустит. Задрал, недоумок!

— Скранч! — Банни укоризненно толкнула его в плечо. — Не надо так. А вдруг это правда? Рыло на хмари ни разу не попадался.

— Если это правда, детка, то всё ещё хуже, — гораздо хуже. Понять сопротивленцев нетрудно — молодые, кровь горячая, жизни ещё не видели, разочароваться не успели, а ему одного хотелось — спокойно дожить свой век, тридцатка как-никак за плечами. Хотелось наслаждаться своей Банни, куском жирного мяса, кружкой крепкого пойла с щедрой руки хозяина. Надежда — коварная штука, может легко и эти крохи отнять.

— Это ещё почему? — удивился Тринадцатый. — Куда-то тебя не в ту Пустошь заносит, брат. Коли Перо способно вытворить такое, а это вполне возможно с Разрушителем, значит, у нас и впрямь есть шанс побороться за свободу.

— А тебе свободы захотелось, погляжу? Да тебя не сегодня-завтра деструкция сожрёт, а ты о свободе бредишь.

— Мне всего-то тридцать два, — обиженно пробубнил тот. — Некоторые вон, и до сорока пяти дотягивают. Чем я хуже?

— Если пойдёшь за Пером, то и до тридцати трёх не доживёшь. Вы двое, — Скранч ткнул пальцем в Сто Двадцать Пятого, потом в Молота, — всё никак не всосёте: даже с Разрушителем не видать нам свободы. В лучшем случае своих угробим, а в худшем… Мать вашу, а что может быть хуже?! И так проливаем нашу кровь почём зря. Ладно я, гладиатор, а что насчёт сервусов? Что насчёт ординариев и скорпионов, не попавших на Арену? Вы спросили у них, хотят ли они сдохнуть из-за какого-то там недоумка, крушащего всё направо и налево?

— А я не против сдохнуть, если бы знала наверняка, что моя смерть не будет напрасной, — Банни вызывающе вздёрнула подбородок, скрестив на груди руки.

— Дурёха ты! — пожурил её Скранч, ласково трепля по голове. — Никто тебе такое не пообещает, детка, а если