Женщина постукивает кончиком ручки по своему столу.

– Что ж, ладно, раз уж вы все-таки объявились.

Она указывает на главную сцену, перед которой выстроены бесконечные ряды стульев – и все они заполнены.

– Выступление Джеймса через десять минут. На большой сцене. Удачи.

Они идут по проходу между рядами. На сцене за длинным столом восседают четверо членов жюри. Элли смутно узнает одну из сидящих там женщин – ведущую какой-то научной программы. За спинами жюри расположен огромный экран, показывающий крупным планом все, что происходит на сцене. В этот момент там, перед маленьким столом, стоит девочка в белом лабораторном халате и защитных очках. Она что-то делает, после чего раздается громкий хлопок и появляется струйка зеленого дыма. Все ахают, а потом смеются и аплодируют.

– Эх, нужно было прихватить с собой калий, – бормочет Джеймс.

– Впечатляюще! – произносит один из членов жюри – молодой мужчина с всклокоченной шевелюрой. – Аплодисменты для Кейли Хэррисон-Батлер из Бристоля! – Он смотрит в свой планшет. – А сейчас перед нами выступит… Джеймс Ормерод из Уигана!

– Иди, – говорит Элли, подталкивая его вперед. Она находит свободное место в конце ряда и указывает Дэлилу и Глэдис на два стула позади себя.

– Удачи, родной, – говорит Глэдис.

Дэлил подмигивает Джеймсу и легонько бьет его кулаком в плечо:

– Давай, иди, порви их!

Лицо Джеймса становится мертвенно-бледным.

– Элли, мне страшно.

– Мне тоже, – говорит она. – Но ты придаешь мне сил. Ты никогда не сдаешься. Даже тогда, когда все казалось хуже некуда, ты отправился искать папу. Я верю в тебя, Джеймс.

Мужчина на сцене произносит в свой микрофон:

– Итак, Джеймс Ормерод? Джеймс здесь?

Джеймс поднимает руку и тонким голоском отзывается:

– Здесь, сэр.

Элли целует его в макушку.

– Постарайся сделать все возможное. Что тут еще скажешь!

Джеймс направляется по длинному проходу между креслами к ступенькам, ведущим на сцену.

– Перед вами следующий участник конкурса, Джеймс Ормерод! – объявляет мужчина. – Поприветствуем его. – Раздаются жидкие аплодисменты. – Итак, из какой ты школы, Джеймс?

– Святого Матфея, – бормочет в микрофон Джеймс.

– Отлично, – произносит ведущий и оглядывается по сторонам. – А где твой эксперимент, который ты собираешься представить жюри?..

Джеймс нервно сглатывает.

– Сколько сейчас времени?

Мужчина моргает и смотрит на свои часы.

– Почти одиннадцать. А что, ты куда-то торопишься?

Зрители смеются. Джеймс указывает на большой экран и спрашивает:

– Вы можете вывести туда телетрансляцию?

Ведущий поднимает бровь и смотрит за кулисы, после чего говорит:

– Что ж, очевидно, можем. Это часть эксперимента?

Джеймс кивает.

– И пожалуйста, поставьте канал «Би-би-си Ньюс».

Возникает небольшая пауза, и Элли закрывает лицо рукой. Что, если это не сработает? И как вообще все должно сработать? Ее сердце разрывается при мысли о том, что сейчас ничего не произойдет и Джеймс будет стоять перед всеми на сцене в полной растерянности, понятия не имея, что делать дальше.

С большого экрана пропадает изображение Джеймса и ведущего, и появляется Клайв Мири в студии «Би-би-си Ньюс». Часы в уголке показывают 11 часов утра. Ведущий новостей рассказывает об оползне в Перу.

Мужчина на сцене наклоняется к Джеймсу и сует свой микрофон ему под нос.

– Итак?

– Слава богу! – восклицает директор Бауман, а технические сотрудники снова издают радостный гул, когда Томас появляется в поле зрения камеры перед монитором. Он периодически прикладывает к лицу кислородную маску, вдыхая то кислород, то воздушную смесь внутри кабины. Ему нужно снова адаптироваться к внутренней среде корабля.

– «Конурник-1» вызывает Центр управления, – говорит Томас, прерываясь, чтобы сделать очередной вдох. – Как связь?

– Имеем удовольствие снова вас видеть, Томас, – произносит Бауман. – Никогда не думал, что когда-нибудь это скажу.

Один из сотрудников протягивает ему телефон со словами «Это Клаудия Таллерман».

Бауман отмахивается от него.

– Что ж, связь восстановлена. Отличная работа. Не было никаких проблем?

– Если не считать того, что страховочный трос оторвался, а «Safer» сработал только с восьмой попытки, все остальное прошло как по маслу, – говорит Томас. – Я уж думал, что дальше мне придется лететь самому по себе. Это ваше устройство заработало только тогда, когда я был уже в ста метрах от корабля.

– Она говорит, что это срочно, – сообщает сотрудник. Бауман бросает на него недовольный взгляд и берет трубку.

Томас тем временем смотрит на часы на своем экране.

– Боже мой. Уже одиннадцать! Соедините меня скорее!

– С кем? – спрашивает Бауман.

– С «Би-би-си», черт возьми. Скорее! Я договорился обо всем с Клаудией.

Бауман смотрит на телефон в своей руке и прикладывает его к уху.

– Клаудия? Где вас черти носят?

– Я в Оксфордшире, – отвечает она.

– Да вы с ума сошли? Что вы там делаете? Поехали за покупками?

– Помолчите, Боб. Вы должны соединить Томаса с «Би-би-си». По стандартному протоколу, который имеется у нас в системе, разумеется. И сделать это нужно прямо сейчас.

Бауман смотрит на телефонную трубку, потом на Томаса на экране.

– Кто-нибудь может мне объяснить, что происходит?

Томас сгибается пополам, и его лицо искажает болезненная гримаса.

– Декомпрессионная болезнь! У вас приступ! – кричит Бауман, с трудом сдерживая торжество в голосе.

– Ничего подобного, – трясет головой Томас. – Просто я десять часов налегал на капусту. И сейчас меня уже всего распирает. Соедините меня с «Би-би-си», срочно!

Один из технических сотрудников машет Бауману рукой и кричит:

– Связь установлена, его можно выводить в эфир, когда вы будете готовы.

Бауман мотает головой.

– Нет!

В «Олимпии» висит напряженная тишина, и все глаза обращены на Джеймса. Сам он сосредоточенно смотрит на экран, кусая губы. Судьи тоже поглядывают на экран, время от времени переводя вопросительный взгляд на Джеймса. Клайв Мири делает паузу, смотрит куда-то в сторону, а потом говорит:

– Прошу прощения, я думал, у нас будет срочное включение. Но… что ж, вернемся к Камбрии, откуда мы получили наш подробный репортаж о том, как выход из Евросоюза может сказаться на фермерах, занимающихся овцеводством.