Раздаются оглушительные аплодисменты, и женщина зовет Джеймса подняться на сцену.

– Выходи вместе с семьей.

Держась за руки, Элли, Джеймс, Дэлил и Глэдис поднимаются по ступенькам и становятся рядом. Джеймс моргает от вспышек, когда их фотографируют. Женщина торжественно вручает ему кубок победителя и конверт.

– Твоя школа также получит поощрение, – говорит она, – но эта награда – лично для тебя. Пять тысяч фунтов! Как ты планируешь их потратить, Джеймс? Это внушительная сумма.

– Может быть, оплачу наш счет за телефон, – произносит Джеймс. – Он, наверное, уже астрономический.

Все смеются, но вдруг в глубине зала происходит какое-то движение, и Элли замечает группу людей, шагающих по проходу. Многие из них несут фотоаппараты и записные книжки. Элли сразу же узнаёт женщину, идущую во главе всей этой толпы. Это Клаудия, которая приезжала к ним домой. Вот оно что. Она решила все-таки устроить на них свой пиар. И теперь они должны будут рассказывать свою историю для газет и телевидения.

– Так вот, значит, как? – кричит Элли Клаудии. – Пришли урвать свой кусок?

Глэдис, прищурившись, смотрит на Клаудию.

– О, это та женщина, из космического агентства. Но посмотри-ка, кто с ней!

Клаудия останавливается чуть в стороне, журналисты расступаются, и между ними проходят двое охранников, сопровождающих темноволосого мужчину в синей рубашке и черных брюках. Он улыбается Элли. У нее начинают дрожать колени, и ей кажется, что она вот-вот упадет в обморок.

– Это же наш Даррен! – объявляет Глэдис.

– Папочка! – кричит Джеймс. Он роняет конверт и кубок, который Дэлил едва успевает подхватить. Джеймс бросается вперед, кубарем скатывается по ступенькам и, промчавшись по проходу, оказывается в объятиях Даррена Ормерода.

Элли закрывает глаза.

Неужели все закончилось?

Потом они все оказываются в отдельной комнате где-то на верхнем этаже – Клаудия, Ормероды, охранники и Дэлил. Джеймс не выпускает Даррена из своих объятий; Элли смотрит на отца несколько напряженно.

– Это вы все устроили? – спрашивает она Клаудию.

Клаудия улыбается.

– После нашей встречи с вами я сразу же обратилась в пробационную службу. Я обрисовала им ситуацию, и поскольку ваш отец был образцовым заключенным, его согласились выпустить условно-досрочно, учитывая, что он отсидел уже достаточно времени. Оставшуюся часть срока ему все же нужно будет отбыть, но он сможет находиться теперь уже не в тюрьме, а дома. С вами. Если он будет вести себя хорошо, ему не придется больше возвращаться в тюрьму.

Даррен, освободившись наконец из объятий Джеймса, смотрит на свою дочь.

– Элли, ты разве не хочешь меня обнять?

Элли отворачивается.

– Я не простила тебя за то, что ты сделал.

– Вы должны были мне все рассказать, – говорит он. – Я имею в виду эту ужасную ситуацию, в которой вы оказались. Я мог что-нибудь сделать, чтобы помочь вам.

– Ты ничего не мог сделать, – говорит Элли. – Уж точно не в тюрьме. Мы не могли приехать навестить тебя, потому что у бабушки с головой становилось все хуже, а когда ты звонил… ну, я не хотела зря тебя волновать. Ты бы начал что-то предпринимать, поднимать шум, и тогда нас бы точно сразу же разлучили. – Элли скрещивает руки на груди и смотрит себе под ноги. – И вообще я справлялась со всем сама. Наверное, мы вполне могли бы уже обходиться и без тебя.

Лицо Даррена морщится, как от боли.

– Не говори так. Я знаю, что ты сердишься на меня, но не нужно так говорить. Я снова с вами. Мы сможем преодолеть все трудности. Но мы должны делать это все вместе.

Элли чувствует, как слеза катится по ее щеке и падает ей на руку. Она смотрит на отца и бросается к нему, обвивая руки вокруг его шеи. Он стискивает ее в своих объятиях, и Элли чувствует себя снова ребенком, и плачет, как ребенок, и обнимает отца. И в этот момент она позволяет себе поверить в то, что все будет хорошо.

Глэдис подходит к Клаудии, которая тоже плачет, как ребенок, и спрашивает:

– Можно мне поговорить с майором Томом?

Клаудия поспешно утирает слезы.

– Что, миссис Ормерод? Прямо сейчас?

Глэдис кивает.

– Да, это важно. Я думаю, очень важно. Вы можете позвонить ему?

Клаудия пожимает плечами и набирает номер на своем телефоне.

– Центр управления? Крэйг! А где Бауман? Что? Свистит? Ладно. Ты можешь попросить, чтобы кто-нибудь из техников переключил этот звонок на Томаса? Это возможно? Да, хорошо, я жду.

У Глэдис болит голова, и она чувствует, что ей стоило бы пойти прилечь. Клаудия смотрит на нее и хмурится.

– Миссис Ормерод, с вами всё в порядке? Вы выглядите какой-то бледной… О, подождите. – Она протягивает ей телефон. – Вас соединили с «Арес-1».

Томас сидит перед монитором компьютера, через который было установлено соединение.

– Глэдис! – говорит он. – Очень рад вас слышать! Как все прошло?

– Джеймс победил, конечно же, – отвечает Глэдис. – Но, знаете ли, выпускать газы в прямом эфире… Ох, куда катится этот мир! Впрочем, я вовсе не об этом хотела с вами поговорить. Я немного отдыхала, прикрыв глаза, до того как началось выступление Джеймса, и мне в какой-то момент приснился мистер Тримбл.

– Тримбл? – в недоумении переспрашивает Томас. Он уже почти забыл, какими бывают разговоры с Глэдис.

– Да, – сердито произносит Глэдис. – Мистер Тримбл. Он был одним из наших учителей в воскресной школе. Так вот. У меня из головы никак не выходила воскресная школа – с тех пор как вы задали мне эту свою загадку из кроссворда. И думаю, я ее разгадала.

Томас молчит несколько секунд и наконец говорит:

– Черт возьми. Правда?

Он оглядывается в поисках своего сборника кроссвордов и карандаша и обнаруживает их парящими возле иллюминатора.

– Подождите немного. Так, готово. 18 по вертикали: То, что долго бредет позади, может разрывать сердце, как гласит мудрость (7). Семь букв. Это последняя головоломка. Но я в абсолютном тупике.

– Итак, – начинает Глэдис. – «Может разрывать сердце». Это как болезнь, верно? То, что свело в могилу моего Билла. «Бредет позади» – значит, не становится настоящим, не сбывается. Так?

Томас старательно таращит глаза на решетку кроссворда.

– Но все равно ничего не приходит в голову.

– Подсказка здесь в слове «мудрость». Мудрость. Притчи. Книга Притчей Соломоновых, из Библии. Глава тринадцатая, стих двенадцатый.

– Вам придется просветить меня на этот счет, – говорит Томас. – Я никогда не посещал воскресную школу.

Глэдис вздыхает.