– Они всегда держались особняком. Так что никто их не спрашивал.

– Вот как? Умирает девятилетняя девочка, да еще в такой небольшой деревне, и никто не интересуется?

– Грипп, так сказал доктор. Желудочный грипп или что-то вроде того. Естественная причина, хотя находились и такие, которые утверждали обратное. Но расследование не проводили, никаких вопросов не задавали, сами понимаете. В те дни все сразу поняли, что нужно оставить людей в покое.

– А кто утверждал обратное? И что они говорили? – спросил Зак, но старик ничего не ответил. – И это, наверное, послужило настоящей причиной того, что Селеста уехала, а Чарльз Обри ушел в армию? – продолжил Зак.

– Откуда мне знать? Разве можно заглянуть в сердце человека?

– Нет. Разумеется, нет. Но вы не станете отрицать, что шли к ней, чтобы ее навестить, ведь правда? На прошлой неделе, разговаривая с Димити, я упомянул, что встретил вас… Она сказала, что вы хороший человек.

Старик взглянул на Зака:

– Она сказала это обо мне? – Голос его был тихим и грустным.

– Да. Я думаю… она хотела бы увидеть вас снова, даже если сама не готова это признать. Кажется, в этих краях все течет медленно. Я не ошибся?

– Нет. Думаю, так и есть. – Уилф помолчал и повернулся, чтобы исподлобья взглянуть на «Дозор».

– Когда я разговариваю с Димити, у меня иногда возникает чувство, что… она мне чего-то недоговаривает, – осторожно закинул удочку Зак.

В ответ Уилф посмотрел на него презрительно:

– Я уверен, она вам рассказала много больше того, что вы имеете право знать, молодой человек. Удовлетворитесь этим, вот мой совет.

– А вы очень преданы женщине, которую знаете так давно и с которой не общались вот уже несколько десятилетий.

– Может, и так.

– Скажите, пожалуйста, мистер Кулсон… Просто скажите мне, Димити Хэтчер, она… хороший человек? – спросил Зак.

Они остановились, и Уилф повернулся, чтобы взглянуть на море, над которым виднелась огромная туча.

– Мици, она грешила, но и против нее много грешили, – наконец сказал он. – Как раз этого люди никогда не хотели понять, хоть я и пытался втолковать им это достаточно часто. Не ее вина, что все обернулось таким образом. Но я все равно взял бы ее в жены, несмотря ни на что. Если бы она согласилась за меня выйти. Но она не захотела. У нее в сердце нашлось место лишь для одного мужчины, и им оказался Чарльз Обри, и не важно, был тот достоин этого или нет. Он никогда не любил ее так, как любил я. Откуда ему? Я нутром чувствовал, что она за человек. Я знал, кто такая эта девушка. Но я был ей не нужен. Ничего не поделаешь. Вот и все, что я могу вам сказать. Больше ни о чем меня не спрашивайте.

– Хорошо, – согласился Зак. – Но пусть то, что я вас увидел, не помешает вам ее навестить… Я думаю, она одинока в своем доме. Не годится человеку проводить в уединении так много времени.

– Согласен, но это ее выбор, – грустно проговорил Уилф. – Я пытался с ней общаться. Пытался и получил отказ. Ну, нет так нет. Думаю, впрочем, и сейчас время еще не настало.

Они в молчании прошли до конца дороги, где Уилф повернулся и, едва заметно кивнув головой, зашагал прочь. Зак смотрел ему вслед, пока Уилф не превратился в далекую одинокую фигурку, согнувшуюся под тяжестью воспоминаний, в темный силуэт на фоне узкой дороги. Зак побрел к пабу, ощущая после разговора с Димити беспокойство и неприкаянность. У самого входа в «Фонарь контрабандиста» телефон Зака звякнул, чем немало его удивил. Он вынул мобильник из кармана и увидел на экране одинокий столбик, показывающий силу сигнала. Эсэмэска пришла от Ханны, и это заставило его вздрогнуть. «Окот закончился. Встретимся сегодня в пабе?» Он нажал кнопку ответа, но затем помедлил. Его накрыла лавина противоречивых чувств. Прошло уже три дня с тех пор, как Зак виделся с ней. Он по ней соскучился, но и не мог проигнорировать то, что знал. Он понимал, что Ханна не станет отвечать на его вопросы, а когда он выложит факты, то разозлится окончательно. Заку хотелось ее обнять и покрепче стиснуть, но также и начать трясти – до тех пор, пока из нее не посыплются хоть какие-нибудь ответы. «Годится», – ответил он и решил на время оставить все как есть.

Сумерки в тот вечер наступили рано. Завеса мрачных туч опустилась на побережье, и, едва Зак подошел к стойке, начали падать первые тяжелые капли дождя, как и предсказала Димити. Зак успел прикончить свою первую пинту, когда на пороге показались Ханна и Илир. Они оставили мокрые грязные сапоги у дверей и прошли к нему в толстых носках. Вид узкого волевого лица Ханны и тщательно контролируемого выражения на нем вызвал у Зака приступ болезненной неловкости, близкой к отчаянию. Но сейчас, когда с ней был Илир, не могло идти и речи о том, чтобы затеять ссору. Зак не мог до такой степени выставить напоказ свои чувства. Ханна купила им всем выпить и, улыбаясь, села за столик. Она выглядела усталой и обеспокоенной, но была очень оживлена. В ней чувствовалась все та же подспудная нервозность, которую он замечал и раньше.

– Ну, так как обстоят дела? Никаких проблем с овцематками? – спросил наконец Зак.

Оба кивнули в ответ, и Зак решил, что Ханна на минуту расслабилась.

– Все в порядке, – сказал Илир, проведя руками по густым мокрым волосам, жестким, как солома. Темный цвет его кожи, казалось, впитывал горящий в пабе неяркий свет. – А под конец родились близнецы. Целых две двойни. Неудивительно, что их мамаши никак не могли разродиться. Это была для них тяжелая работа.

– Но ведь это хорошо, верно? Два ягненка по цене одного?

– Да. Но за ними все равно нужен пригляд. Один всегда больше другого, а тот, что поменьше, никогда не бывает так же здоров, как другой, и хуже нагуливает жир, – пояснила Ханна.

– Но зато с окотом уже закончено, да? Теперь вы, по крайней мере, сможете немного поспать, – сказал Зак. Ханна и Илир обменялись быстрыми взглядами, брошенными почти украдкой, а затем согласились с ним. Зак улыбнулся, стиснув зубы, и поднял кружку. – За новое поколение портлендок с Южной фермы.

– И за новые начинания, – добавила Ханна.

Они выпили, и Зак взглянул на Илира. Как раз вовремя, чтобы заметить у него на лице мимолетный след чувства, близкого к панике. На какой-то миг его смуглые черты показались Заку искаженными судорогой отчаяния, накатившего, а затем прошедшего.

– Новые начинания… – эхом отозвался Илир безрадостно.

Ханна дотронулась до его локтя, и интуиция подсказала Заку следующий вопрос.

– Вы тоскуете по дому, Илир?

Ответ последовал не сразу.

– Да, конечно. А в некоторые дни даже больше, чем обычно. Место, где вы родились, навсегда останется вашим домом, даже если жизнь там не слишком хороша.

– Каково оно, Косово? Я никогда… Кажется, я не знаю никого, кто бы там побывал. Думаю, туда пока еще не ездят туристы, – сказал Зак сконфуженно.