Задремал Архип Лукич под утро, но уже с принятым решением.

А утром вызвал Вадика и Гену, первому приказал срочно выспаться, отменив слежку за Софроном Леонидовичем, второму – оповестить нескольких человек, чтобы явились к шести часам к нему в кабинет. К этому времени в прокуратуре наступает относительный покой.

Первой пришла Регина Аркадьевна:

– Извините, а по какому вопросу вы меня вызвали?

– Да все по тому же, – сказал Архип Лукич, раскладывая на столе бумаги и папки. – Садитесь, Регина Аркадьевна, к окну. Вам здесь будет удобно.

Следующим прибыл Стас в сопровождении Вадика и Гены. Архип Лукич поглядывал на часы, ведь опаздывали еще двое. Софрон Леонидович и Трофим Карпович Тригуб опоздали на полчаса, но все же пришли.

– Я рад, что все откликнулись на мое приглашение.

– Приглашение? – приподнял плечи Софрон Леонидович. – Я думал, когда приглашают в прокуратуру, это равносильно приказу.

– Не будем спорить, пусть каждый считает так, как ему нравится, – нашел вариант Щукин. – Я пригласил вас, потому что хочу поставить все точки над «i». Итак, немного напомню. В вашего зятя, Трофим Карпович, стреляли пятнадцатого мая в его же гараже. Стреляли и не попали, а выпущено было семь пуль из пистолета «вальтер» образца тридцать восьмого года. Это были единственные улики, и адреса стрелка на них, естественно, не было. Непонятна была цель преступника: почему он, стреляя убойными пулями, не попал с двух шагов? Зачем вообще тогда стрелять? Естественно, возникла версия, что некто хотел припугнуть Валентина. Но, как выяснилось, у Валентина не было явных врагов, которые могли бы таким странным образом его припугнуть. Серьезный конфликт был один-единственный – со Станиславом, так он попал в подозреваемые. Прямых доказательств у нас не было…

– У вас их нет и сейчас, – бросил Стас.

Архип Лукич пропустил реплику.

– Но вот что интересно. Мне в руки попали три папки, они у меня на столе. Наш эксперт работает давно, фамилия Валентина у него связалась с преступлениями, которые были совершены очень давно. Он и принес мне эти папки. Что же выяснилось? В пятьдесят пятом году в шахтерском городе застрелили некоего Хижняка, начальника участка. Семь пуль нашли в теле Хижняка. Затем в шестьдесят первом застрелили Самойлова Фрола, а в семьдесят пятом – его сына Георгия. Обоих убили семью пулями и из того же пистолета «вальтер». Убийства остались нераскрытыми, но были совершены одной рукой, почерк-то один. А как быть тогда с Валентином, в которого стреляли и не попали? Почерк разнился именно тем, что Валентина не убили, но в него все же стреляли.

Архип Лукич провел глазами по лицам присутствующих – они были непроницаемы, тем не менее напряжены.

– Эта маленькая разница меня и смутила, – продолжил Архип Лукич. – Вы же понимаете, между убийством Хижняка и покушением на Валентина прошло почти пятьдесят лет. Кому придет в голову, что стрелял один и тот же человек? Но поскольку в трех случаях из четырех фигурирует фамилия Самойлов – и не просто фамилия, это члены одной и той же семьи, – я стал интересоваться первым Самойловым, полагая, что в основе его убийства и убийства Георгия лежит чья-то месть. То есть я думал, что некто, узнав историю Самойловых, решил спрятаться за ней, стреляя в Валентина.

– И этим некто стал я? – вставил Стас.

– До вчерашнего дня я так и думал, – сказал Архип Лукич. – Плутая между тремя убийствами в прошлом, мы натыкались на тупики, бросали копаться в делах давно минувших дней… Но! Дело Валентина не ограничилось стрельбой. Однажды ночью он и Муза заметили человека, который стоял возле ограды их дома и смотрел на окно их спальни. Это напугало обоих, а нас дополнительно подогрело. Потом на Валентина был совершен наезд – некто преследовал его в автомобиле, даже таранил. Понять причину преследований нам не удавалось, ведь зацепок практически не было. Пришлось копаться в прошлом дальше, чтобы выйти на того, кто воспользовался историей Самойловых. Поначалу я отложил дело Хижняка, потом пришлось к нему вернуться по причине очередного тупика. И вдруг в списке опрошенных по его делу свидетелей я натыкаюсь на интересную фамилию – Никита Георгиевич Огарев. Что это значило? Братья Огаревы бесследно пропали в начале войны, о них ничего не было известно. Я задумался: однофамилец это или тот Огарев, отца которого расстреляли в тридцать девятом, а мать отравилась в результате интриг против нее и Самойлова? Мы поехали в шахтерский город, рылись в архивах. И напали на след братьев Огаревых, потом вышли на друга Огаревых со времен детского дома. И когда он рассказал о детях полковника, стало ясно, кто убил Хижняка. Потому что у Никиты был пистолет, подаренный немкой в Германии. На вас, Софрон Леонидович, я вышел случайно, даже не знаю, как это получилось. Мы трясли Стаса, у него же я и спросил: кто такой Буба? И вдруг выясняется, что Буба – это вы.

– Черт дернул меня за язык, – буркнул Стас.

– Вот именно, – усмехнулся Щукин. – Но как раз это и подтвердило ваше участие в заговоре против Валентина. Двое бомжей видели Софрона Леонидовича и Шляпу, как мы окрестили стрелка, опознали его, но не опознали Станислава. Тем не менее все сходилось на Станиславе, и мы его задержали. И тут начались проблемы: мы не нашли пистолета, не нашли одежды, в которой был стрелок. А одет он был в шляпу и в длинный темный плащ, у него бомжи видели пистолет. Теперь я попрошу вас, Регина Аркадьевна, повторить рассказ о Фроле Самойлове.

– Почему я должна рассказывать каким-то типам? – выпустила она иголки.

– Потому что Никита Георгиевич Огарев должен услышать правду о нем, а правду знаете только вы.

Архип Лукич встал, направился к двери, но остановился, взявшись за ручку, оглянулся. Регина Аркадьевна беспокойно переводила непонимающие глаза со Щукина на незнакомых мужчин, затем опять на Щукина.

– Да, он здесь, – сказал Архип Лукич.

Кажется, Регина Аркадьевна догадалась, в чем дело. Она нервозно зашарила в сумке, достала пачку сигарет, однако не закурила, а вопросительно уставилась на Бубу и Трофима Карповича. Щукин напомнил ей:

– В тридцать девятом все было не так просто. Я бы хотел, чтоб Никита Георгиевич знал об этом. Оставляю вас на некоторое время… Ребята, идемте.

За дверьми Вадик сказал:

– Я постою, покараулю, а то вдруг сбегут…

– Вряд ли, – произнес Щукин. – Ну, если так жаждешь, карауль. А мы с Геной покурим в отведенном для этого месте. Честно скажу, второй раз слушать эту историю у меня нет желания.

Щукин и Гена выкурили по три сигареты, а говорили на отвлеченные темы. Дело-то, считай, завершено, остались незначительные детали. Настроение у обоих было приподнятое, Гена даже шутил, что для него нетипично, и шутил остроумно. Вернулись они в кабинет, когда Регина Аркадьевна рассказывала последний эпизод – как Фрол расправился с Яковом Евсеевичем. Дождавшись последней фразы, Архип Лукич сказал:

– Первая точка поставлена, поэтому Регина Аркадьевна и Станислав могут быть свободны. – Оба не шевельнулись. – Регина Аркадьевна, я обещаю заехать к вам и рассказать все, что вас интересует.