Вначале все шло нормально, и уже намеревались было подписать акт. Но вот ночью поднялся сильный снегопад, налетел буран, буквально все «ушло» под снег. Вызванный для расчистки проездов бульдозер зацепил и вытащил из снега и земли кабель подрыва вместе с муфтами. Не было счастья, да несчастье помогло! Оказалось, все муфты совершенно не залиты компаундом. Явная халтура в работе. Бедный мастер-монтажник был тут же уволен из системы.

И вновь на испытателей ложился риск выбора решения, причем в самые сжатые сроки. Весна, все тает, течет, есть опасения, что не все коммуникации проложены правильно, а проверить невозможно. Что делать? Отменять опыт? Это дело не дешевое и чревато самыми нелицеприятными разбирательствами. Собрались все руководители опыта. Приняли решение: пока линия подрыва в силу недолговременного пребывания в земле еще надежна, срочно подорвать изделия.

30 марта 1965 года взрыв состоялся. При этом жилы кабелей подрыва имели минимальное сопротивление изоляции. Еще бы немного повременить, и осуществить подрыв уже бы не смогли. При взрыве был полный камуфлет: никаких прорывов продуктов взрыва в атмосферу и сейсмических разрушений не произошло. Еще один взрыв произвели там же в июне 1965 года без каких-либо происшествий.

Следует отметить, что Советский Союз боевых ядерных взрывов произвел меньше, чем западные ядерные страны, а в мирных целях — больше. (Почти 17 процентов всех ядерных взрывов на территории СССР произведено в мирных целях.) Среди них своей уникальностью и экономической полезностью выделяется опыт с тушением газового фонтана.

11 декабря 1963 года на газовом месторождении Урта-Булак недалеко от Бухары при бурении разведывательной газовой скважины в результате аварии возник пожар. «Взвился» мощный газовый факел высотой примерно 75 метров. В ночное время факел был виден в Бухаре, налеты серы при ветре ложились на крыши домов. В сентябре перелетные птицы, пролетая в этом районе, видимо, теряли ориентиры и зачастую кружились с криками всю ночь над факелом, как мотыльки, улетая только в утреннем свете. Факел был настолько мощным, что в песчаной долине, где находилось еще несколько пробуренных и закрытых скважин, стоял страшный рев: как будто бы в полную силу работало несколько реактивных двигателей самолетов. Находясь на расстоянии примерно двухсот метров от устья скважины, невозможно было разговаривать.

Вначале министерства геологии СССР и Узбекистана предпринимали попытки тушения его всеми имеющимися в распоряжении газовой и нефтяной промышленности средствами и способами, но положительных результатов не получили. К приезду специалистов Минсредмаша факел горел уже 1064 дня. 19 декабря 1965 года Совет министров СССР поручил Министерству геологии и Министерству среднего машиностроения СССР ликвидировать газовый факел с помощью камуфлетного ядерного взрыва. Министр Е. П. Славский обязал ВНИИЭФ изготовить два специзделия, разработать и подготовить необходимую оснастку для хранения и проведения работ по сборке и снаряжению изделий в особо сложных климатических условиях степи Узбекистана.

Сложность заключалась в том, что подобраться к горящей скважине можно было лишь по наклонной скважине, да и температура и давление в месте предполагаемого расположения заряда были намного выше, чем в обычных условиях. Выход радиоактивных веществ на поверхность по заданию абсолютно исключался. Предполагалось, что при взрыве ядерного заряда на глубине примерно 1500 метров произойдет сдвиг грунта, который и перекроет выход газа в горящей скважине. Руководителем проекта назначили Е. А. Негина.

Будет заблуждением считать, что в этом случае просто взяли готовый боевой заряд и рванули. Коллективу испытательного сектора пришлось произвести не только некоторые доработки изделия, в частности изготовление корпуса, выдерживающего давление 250–300 атмосфер, специальной аппаратуры автоматики подрыва, но и выработать соответствующие меры для перевозки и хранения изделия на месте.

Чтобы снизить температуру в изделии, находящемся в скважине, разработали особый стальной охлаждающий корпус. Между корпусом изделия и охлаждающим корпусом был предусмотрен зазор для охлаждающей воды, а для ее выхода в скважину на сферической части днища были сделаны отверстия. Около скважины установили небольшую градирню с искусственным льдом. Таким образом, когда будет спущено изделие на забой, подвешена колонна на оголовок скважины, она окажется герметично закрытой. Охлажденная вода, проходя по системе градирня — спускная колонна — изделие — скважина — градирня, снижает температуру изделия. Было подготовлено изделие мощностью 30 килотонн в тротиловом эквиваленте с охлаждающим корпусом длиной — 3 тысячи миллиметров, диаметром — 400 миллиметров, массой — 900 килограммов.

Район работ в песках Каракумов, хотя и находился недалеко от Бухары, был тяжелым для жизни. Дорог нет, песчаные бури, скудные саксаулы со змеями и насекомыми, перепад температур в 70–80 градусов между зимой и летом. Примерно в 25–30 километрах от горящего факела в таких же песках в небольшом поселке расположились испытатели.

Скрашивало жизнь наличие буквально рядом с ревущим фонтаном озера с пресной водой. Озеро протянулось примерно метров на 800–900. Вода в него поступала из пробуренной водозаборной скважины. Напор такой, что вверх била мощная струя воды. Купались в определенном месте, так как противоположный, поросший камышом берег облюбовали змеи, в основном гюрзы. Оказывается, им тоже жарко, полежат в воде, выползают на берег, видимо, погреться и — опять в воду.

Схема опыта исходила из того, что все газовые скважины, пробуренные в долине, должны быть надежно заблокированы, иначе энергия взрыва может превратить их все в сообщающиеся горящие сосуды. Оказалось, скважины только перекрыты задвижками, а не затампонированы цементным раствором. Было дано указание срочно приступить к тампонированию всех скважин. Установлен срок, назначен ответственный — заместитель министра геологии Узбекистана Б. И. Быков. К назначенному времени буровики закончили тампонаж всех скважин, и только около одной из них, расположенной неподалеку от уже пробуренной для ядерного взрыва наклонной скважины и в непосредственной близости от факела, шли какие-то интенсивные работы. На оперативке Б. И. Быков успокоил, что в ближайшее время все будет завершено. Стали готовить заряд-изделие и все остальное оборудование для опыта. Ввиду уникальности эксперимента на место прибыли министр Е. П. Славский и заместитель министра геологии СССР. Далее рассказывает Иван Федорович Турчин: «Ночью в поселке на основной базе отдыхаем. Почти нет сна — жара, а также сказывается нервозность перед ответственной работой. Фактически дремлем, а не спим. Мы с Б. И. Быковым находились друг против друга в комнатах с открытыми дверями и окнами. Примерно часа в три или четыре утра звонок по телефонному аппарату Быкова. Слышу его взволнованный голос: „Что, взрыв? Срочно еду!“ Естественно, я вскочил: „Борис Исаевич, что за взрыв? Ведь кроме нашего заряда там никакого другого взрывчатого вещества нет и не должно быть! Я еду с вами!“

Пока я одевался, он уже уехал. Пришлось срочно вызывать машину, закрепленную за мной, и — вдогонку за ним, к факелу. Подъехав к КП, где находилось уже снаряженное изделие, смотрю: все спокойно… ходит караул солдат, и навстречу мне — дежурный офицер. Докладывает: „Все нормально, бушует, ревет только факел, никакого взрыва не слышали“. Это успокоило меня. Еду вниз к факелу, вижу — буровая вышка на скважине, где проводились „подозрительные работы“ буровиками, геологами под руководством Б. И. Быкова, разрушена. На горизонте показывается солнце. Светает. Захожу в столовую, где обычно проводились оперативки. Там полно народу. Перед Быковым стоит сотрудник Раменского исследовательского института — Григорян, специалист по взрывным инициирующим устройствам. Слышны только „сильные русские выражения“ Б. И. Быкова и в конце: „Вон отсюда, я думал, что ты специалист, а ты д… чтобы и духу твоего не было“.