В лучах осеннего солнца Юханнес стоял на корме карбаса со свинцовым лотом, прикрепленным к тонкой медной проволоке. В очередной раз он опустил лот почти до самого дна. Лицо у него было сосредоточенно и неподвижно. В руках — напряжен каждый нерв. Напряжение поднималось к плечам и достигало подбородка. Все следили за ним и ждали сигнала, говорящего, что лот соприкоснулся с большим косяком сельди и что здесь стоит забросить невод. Артельные на других карбасах следили за ними на некотором расстоянии.

Юханнес обычно не кричал, когда в одном месте собиралось сразу несколько артелей. Не следовало кричать, что он нашел ее. Сельдь. Сегодня он договорился со своим штурманом, что поднимет зюйдвестку левой рукой. Это будет означать только одно: бросай невод!

Все рыбаки заняли свои определенные места. Никто никому не должен был мешать. Море было гладкое, и небо блестело, как наточенная коса. С поднятых весел беззвучно падали капли. Напряжение витало в воздухе. Карбас был похож на гигантского паука, держащего людей, объединенных единым движением, единой мыслью.

И наконец началось. Сначала Юханнес почувствовал легкую дрожь в ладони. Дрожь дважды возникла и пропала. Потом она уже не прерывалась, как поток. Юханнес выждал еще минуту и сорвал с головы зюйдвестку. Лов начался.

Невод пошел! Кричать было не принято, потому что рядом были другие артели. Рыбаки в боте, оснащенном лебедкой, быстро гребли к берегу, чтобы там поставить его на якорь. Карбас постепенно окружал неводом то место, которое Юханнес указывал обеими руками. Концы невода находились еще далеко от берега, и рыбаки, как одержимые, спешили окружить косяк неводом до того, как сельдь найдет из него выход. Одни тянули концы к берегу, другие быстро крепили их к суше. Рыбаки в легких лодках, со своей стороны, как могли отпугивали сельдь от отверстия, образовавшегося между концами невода и берегом. Эти лодки находились у каждого конца невода, с них в воду бросали большие доски в виде рыбы, которые погружались головой вперед, к хвосту была привязана веревка.

Движения людей были быстрые и точные. Они бросали и тянули. Бросали и тянули. Из-за этого деревянные рыбы казались живыми. Неожиданно сельдь пошла к выходу из невода. Один из рыбаков начал топать ногами по дну лодки, другие бросали камни в голову косяка. И кричали. Грубыми, хриплыми голосами.

Юханнес был уже не торговцем, стоявшим у себя в лавке и следившим за тем, чтобы черные от жевательного табака плевки покупателей попадали точно в плевательницу, или, прищурившись, сверявшим колонки цифр. Он был свободным человеком! Который в лодке плавал вокруг собственного невода, измерял глубину и решал, хорошо ли поставлен невод. Сказка! Невод оказался таким полным, что его пришлось окружить вторым запорным неводом и прикрепить с четырех сторон к якорям большого невода.

Когда все это наконец было сделано, Юханнес швырнул свою зюйдвестку в лодку и громко засмеялся. Рыбаки вторили ему. Трижды раздались их взрывы смеха. Трижды рыбаки снимали и надевали свои зюйдвестки или каскетки. Смех прокатился по фьорду и тут же вернулся, отброшенный горами.

— Много найдено, когда ничего не потеряно! Много найдено, когда ничего не потеряно! — слышалось между взрывами смеха. Сначала крикнул один, потом — другой и наконец все вместе, хотя и не совсем в лад.

Небо и море! И живое, трепещущее серебро!

В Хавннесе у Юханнеса было маловато людей, чтобы обработать там весь улов. Пришлось послать за своим покупателем. Но прежде предстояло выяснить, можно ли выждать два дня, чтобы сельдь освободилась от планктона до того, как ее засолят. Погода стояла подходящая, и место было защищено от непогоды. Юханнес заботился о том, чтобы ничего не пропало.

Планктона в сельди почти не оказалось, поэтому решили начать перегрузку улова уже на другой день рано утром. Сначала нужно было дать людям выспаться. Они расположились кто где. Под парусами и за ящиками. Улов следовало охранять.

На рассвете невод вытащили настолько, что сельдь встала и билась в нем стоймя. Его окружили лодки, большие ковши с прочными ручками опустились в бьющуюся серебряную массу. Это была тяжелая работа даже для человека с мощным торсом и сильными плечами. Две лодки были снабжены мачтами и талями. От них к днищу ковша был прикреплен крюк, ковш поднимали и вываливали сельдь в лодку, и лодка либо шла к берегу, либо перегружала сельдь в приемочный бот.

Один закупщик, пришел из Вестланда на брюхатой шхуне, уже ждал и взял сельди сколько смог. Юханнес поднялся к нему на борт и получил наличными сразу за две трети улова. Остаток улова он хотел отвезти в Хавннес и там засолить, чтобы продавать в бочках. Вестландец привез с собой своих раздельщиков. Юханнес ему позавидовал. Когда сельдь была уже поднята на борт, взвешена и расчет произведен, руки раздельщиков заработали, как барабанные палочки. Пустые бочки стояли на палубе наготове. Соль тоже. Величину сельди отмечали черточками, от двух до пяти. Сама крупная получала две черточки. Сельдь, получившая больше пяти черточек, даже не зябрилась, ее просто смешивали с солью.

Слухи о небывалом улове достигли Хавннеса, как только попутный ветер подхватил карбас.

— На кой черт платить за пароход, если сельдь сама подходит под окна? — воскликнул Даниель и хлопнул Кристоффера по груди.

Люди уже собрались. Чтобы работать и на причале и в помещении. За питание и ночлег брали на пятнадцать монет больше. В доме для работников люди спали и на кроватях и на полу. Дом для приезжих тоже был переполнен. Чердак над лавкой протопили и тоже использовали. Надо было где-то сушить воняющие сельдью морские рукавицы и прокисшие носки. В поварне пекли и готовили в большой печи. Приготовить еды на всех на кухне было немыслимо.

Улов Юханнеса Крога превзошел все ожидания.

Теперь он стал королем сельди. Во всяком случае, пока его кто-нибудь не переплюнет.

Раздельщики рыбы стояли полукругом на пристани с ножницами для стрижки овец, опущенными концами вниз. Как только первый ковш с сельдью достиг земли, они принялись состригать грудные плавники. Из сельди следовало выпустить кровь, чтобы соль основательно проникла внутрь. Вскоре вокруг них уже образовался вихрь крови и чешуи. Копченая сельдь в том году обещала быть отменной.

Когда раздельщики уже обработали часть сельди, засольщики пересыпали ее тонкими слоями соли, стараясь, чтобы эти слои были одинаковой толщины. Юханнес сам проверял каждую бочку, прежде чем пометить ее черточками, говорящими о величине сельди. Каждый засольщик получал квитанцию за свою работу. Черточка на квитанции соответствовала одной бочке.

Запах сельди дошел до самых домов. Проник в комнаты. Сара Сусанне, преодолев тошноту, пошла на пристань, чтобы своими глазами увидеть это богатство. Она оделась потеплее — дул резкий вечерний ветер. На пристани было не протолкнуться. Мужчины и женщины работали бок о бок. Смех. Бочки. Странная одежда должна была удерживать тепло и не пропускать внутрь рыбью чешую и отбросы. Шали и большие брезентовые передники. Кепки и платки.