Все присутствовавшие согласились, что запускать вакцину в производство нужно как можно скорее. Разногласия возникли по поводу того, где хранить произведенные запасы вакцины: в холодильных камерах или прямо в организмах вакцинированных? Что умнее иметь в достатке на черный день: вакцину или антитела? Меньшинство — в основном кабинетные ученые с малым опытом борьбы с заболеваемостью на местах — полагали, что пусть лучше вакцина хранится в холодильниках и ждет своего часа. Самый честный из них позже признал, будто особо на этом и не настаивал, а просто поинтересовался, не лучше ли сделать так. Большинство же, включая величайших полевых командиров прикладной эпидемиологии, считали, что лучше успеть вакцинировать как можно больше людей до начала сезона большого гриппа.

Грипп гораздо ближе к ковиду, чем к оспе или полиомиелиту, не только по характеру симптомов, но и по генетической нестабильности вируса-возбудителя. Это всякий раз и осложняет выбор решения. Всегда есть искушение дождаться, когда угроза обрисуется достаточно четко. Но выжидательная стратегия подвергает неоправданно высокому риску массу людей, которые просто не успеют вакцинироваться к началу вспышки. «У нас тут возникла ситуация, когда этот единственный аргумент перевешивал все прочие», — вспоминал Билл Фейге.

Сенсер, заслушав всех, даже не стал ставить на голосование вопрос о сроках, объявив заседание закрытым, а решение начинать вакцинацию американцев как можно раньше принятым единогласно, поскольку идеалисты-теоретики предпочли на своем особом мнении не настаивать. Сенсер знал, что программа массовой вакцинации выйдет дорогостоящей и неоднозначной: чисто статистически невозможно сделать уколы в руку 217 миллионам человек и ни разу не накосячить. Знал он и о том, что от неприятностей, сопутствующих принятому решению, им не отвертеться: ситуация по самой своей сути неопределенная. В связи с этим как раз интересна аргументация Сенсера в пользу отказа от голосования и оформления принятия решения консенсусом (пусть и с натяжкой). «Он сказал, что решение принимается политическое, — вспоминал Фейге, — и, если что-то пойдет не так, он возьмет всю вину лично на себя». Голосование же автоматически привело бы к разделению ответственности за возможный провал или негативные последствия между всеми проголосовавшими «за» и к убитой репутации их всех, а не одного Сенсера. Выслушав этот довод главы CDC, Фейге сказал себе: «Воистину отважный и честный человек».

Сенсер кратко изложил имеющиеся варианты, присовокупив пояснение, что эксперты CDC считают единственным по-настоящему ответственным выбором всеобщую вакцинацию американцев, в докладной записке на имя доктора Теодора Купера, помощника министра здравоохранения, образования и социального обеспечения (были же времена, когда вся социалка ютилась под одной бюрократической крышей). Купер, отвечавший на федеральном уровне за публичное здравоохранение, с большой опаской относился к CDC и лично Сенсеру, небезосновательно полагая, что их удаленность от столицы и репутация непоколебимых борцов за здоровье нации делает их слишком независимыми. Но в данном случае докладная Сенсера нашла в его душе живой отклик. Купер живо вспомнил рассказы отца о пандемии 1918 года, о том, как у них в городке Херши, штат Пенсильвания, пришлось привлекать армию к рытью могил для массовых захоронений. Он считал, что страна делает маловато для предупреждения заболеваний. В результате докладная Сенсера превратилась в докладную Купера и легла на стол министра, а оттуда вскоре ушла на подпись к президенту Форду.

А затем всё, что только могло пойти криво, именно так и пошло. Массовая вакцинация началась 1 октября 1976 года и продолжалась два с половиной месяца, но охватить ею удалось лишь сорок три миллиона американцев — двадцать процентов вместо целевых ста. Сенсер, конечно, знал, что добиться всеобщего вакцинирования будет трудно, — отсюда и спешность его действий, и раннее начало кампании. Но всё это ему не помогло, когда он столкнулся с шокирующей неравномерностью распределения вакцины по стране из-за отсутствия единой национальной системы здравоохранения как таковой. Вместо нее в США имелись тысячи местных управлений здравоохранения, никоим образом не связанных между собой. Там, где главные врачи этих местных управлений сподобились организовать вакцинацию, население привили; но большинство главврачей оказались на это не способны, и у них население осталось непривитым.

Через две недели после начала программы в Питтсбурге умерло трое вакцинированных. Все трое были людьми пожилого возраста и получили прививки в одной и той же клинике. Шум в теленовостях из-за их смерти подняли на всю страну. Подозрительности в отношении вакцины сильно прибавилось, пусть даже вскрытие и показало, что все трое умерли не от нее, а от острой сердечной недостаточности. Еще через месяц у недавно вакцинированного жителя штата Миннесота развился синдром Гийена — Барре[71]. Затем стали выявляться всё новые подобные случаи, и в итоге CDC насчитала их пятьдесят четыре на территории десяти штатов. Тут уже связь с вакцинацией прослеживалась весьма отчетливо. Снова скандальные новости на всю страну, хотя, справедливости ради, не меньше шума поднимали из-за смерти вакцинированных, никак не связанной с вакциной. Преобладающее отношение к программе вакцинации из недоверчивого стало враждебным, и 16 декабря ее свернули. А пандемия так и не началась. Новый штамм свиного гриппа просто исчез, будто его и не было. Объяснить причину не брался никто.

Двадцатого января 1977 года на место администрации Джерри Форда заступила администрация Джимми Картера. Через две недели новый министр здравоохранения, образования и соцобеспечения Джо Калифано через одного из своих заместителей уведомил Сенсера о том, что он уволен. Сотни сотрудников CDC подписали петицию против увольнения, но сам Сенсер бороться за сохранение места не стал, а, как и обещал, молчаливо признал вину за провальную кампанию вакцинации и сложил полномочия. Тем более что в воздухе витало ощущение, будто Сенсер своей докладной загнал президента Форда в угол и вынудил его санкционировать поголовную вакцинацию. Авторитет CDC в ту пору был настолько высок, что президент не мог просто взять и проигнорировать их настойчивую рекомендацию. Вот как сформулировал это популярный телевизионный обозреватель того времени:

CDC являли собой чуть ли не последнее федеральное агентство, за которым в самих широких кругах журналистов и продюсеров прочно закрепилась репутация учреждения добротного, ответственного, респектабельного, научного и стоящего выше всяких подозрений. Это придавало Сенсеру колоссальный вес. Ни президентство после Уотергейта, ни военщина после Вьетнама, ни физики, ни университеты, не говоря уже о Минздравобрсоце или, упаси господи, Конгрессе, — никто из них близко не мог тягаться с CDC, — не та весовая категория! Даже намека на то, что кто-то из этих легковесов не дает хода экстренной докладной Сенсера, хватило бы для скандала… человеческие интересы… битва добра и зла…

Цитата взята из брошюры «Афера со свиным гриппом»[72] гарвардского профессора Ричарда Нойштадта и его дипломника Харви Файнберга, написанной по заказу Джо Калифано для личного пользования. Калифано уже сделал выводы, раз уволил Сенсера, но хотел, по его словам, до конца разобраться, что и где именно в системе пошло не так.