Меня же словно кувалдой по голове долбанули. Как Слава? Как брат?

Я же… он же…

Но сказать что-то Мирону в ответ я не успела, ведущий поманил Троицкого с Броневицким на сцену, а я так и осталась сидеть, в растерянности хлопая ресницами и крутя на языке так и не слетевшее: этот Слава и есть мой козел бывший…

Какого черта?!

Мне поплохело.

Голова закружилась, а картинка перед глазами поплыла. Зал превратился в одно сплошное, переливающееся разными цветами пятно, и я зажмурилась. Ноги стали ватными, а сердце просто сошло с ума. Как я не свалилась в обморок, не представляю. Но душно стало – это факт. Я даже машинально схватилась за горло, пытаясь отдышаться и взять под контроль накатившую на меня панику.

Брат.

Слава – двоюродный брат Мирона. Тот самый, который предположительно строил все это время Миру козни. Его брат – мой бывший.

Информация совершенно не хотела укладываться в голове. И как вообще это возможно?! И главное, почему он? А почему я? Каким таким немыслимым образом мои прошлые отношения оказались причастны к моим нынешним?

Бред какой-то!

– Лера, порядок? – обеспокоенно схватил меня под локоток Костя, заглядывая в глаза.

– Все хорошо, – кивнула я, выдавив из себя улыбку, буквально всеми фибрами души чувствуя на себе обжигающий взгляд бывшего. – Я просто переволновалась, – прошептала, поднимаясь на ноги, отводя бесстыже врущие глаза от взволнованных глаз Кости. Да тут же, совершенно не вовремя, наткнулась на уничтожающий и уничижительный взгляд Эллочки-стервы-Робертовны, которая буквально пожирала глазами, вот только… не меня.

Что за...?

Тут случился второй удар “под дых”. Когда я поняла, на кого моя бывшая начальница таращится, не дыша и не моргая. Обиженно, расстроенно, разочарованно и… мстительно. Под ее “прицелом” был Александр. Папа Мирона. Улыбающийся и гордо смотрящий на сына, обнимающий любимую жену и совершенно не замечающий взгляда Эллы.

Неужели они…?

Да нет! Быть того не может.

Но это не просто взгляд на мало знакомого человека, это взгляд обиженной до глубины души женщины, которая имела виды на мужчину. Так могли ли Элла и Александр быть знакомы? Если прикинуть, что отцу Мира около шестидесяти, а Эллочке под пятьдесят, то разница в десять лет вполне допускает такую возможность…

Да брось, Совина!

Или...

Да что здесь вообще происходит?! Это просто какой-то бедлам!

Мне нужно на воздух. На свежий воздух. Срочно!

Я резко подорвалась с места и, да простит меня Мирон, направилась в сторону вторых дверей, ведущих вон из банкетного зала. Лавируя между столиками на ослабевших ногах, еще и обутых в убийственные шпильки, стуча каблуками, вмиг преодолела расстояние до дверей. А в следующее мгновение уже летела по длинному коридору, хватая воздух ртом.

Меня шатало. На шею словно удавку накинули. Руки тряслись, как у заправского пьянчужки, и в помутневшей голове осталось единственное желание – выйти. Срочно. Мне просто нужно оказаться на улице! Жизненно необходимо.

Как адски давят стены. Как бьется кровь в висках и душно. Очень душно. Тяжело...

Двери, ведущие на улицу, уже маячили перед моими носом. Осталась всего пара шагов до освежающей вечерней прохлады и заветного глотка свежего воздуха, когда случилось то, что случилось.

Меня остановили.

– Далеко собралась, Валерия? – сначала я услышала злой рык, прилетевший мне в спину, и только потом почувствовала, как меня дернули за руку. Грубо, резко разворачивая на месте. Буквально крутанув меня на каблуках, как юлу.

И мне ведь даже смотреть не надо было, кто этот нахал. Я и так уже знала ответ. Неприятный до глубины души голос царапнул по нервам, как кошка царапает когтями по стеклу. Я даже невольно оглянулась, с сожалением констатировав тот факт, что мы в огромном холле совершенно одни.

– Не твоего ума дело, – зашипела я сквозь зубы. – Пусти!

– Неужели так быстро прошла любовь, Совина? – мужские длинные пальцы впились в мое запястье еще чуть сильнее, сжав до боли и синяков. Слава сделал шаг, наступая, бесцеремонно проникая в мое личное пространство своим приторным парфюмом, щекочущим нос. Я даже поморщилась, едва сдерживая порыв чихнуть.

А зря! Надо было ему забрызгать весь его отвратительный белый пиджак слюнями и соплями. Гад!

Я ведь с самого начала наших отношений говорила Славе, что у него совершенно отсутствует вкус. И не только при выборе туалетной воды. О чем ему и напомнила, выдав злое:

– Моя любовь прошла в тот момент, когда ты залез на ту отвратительную стажерку, – делая еще одну попытку вырваться. – Пусти меня немедленно! – дернула рукой, но Слава держал крепко.

– Не так быстро, птичка. Может, поговорим?

– Отпусти или я закричу!

– Кричи. Вот потеха будет для народа, который сюда сбежится на твой ор, Совина, – продолжал гаденько улыбаться бывший, а мне чем дальше, тем противней становилось не то что от его слов, даже просто от голоса и тона, насквозь пропитанного ядом. – Думаешь, мой братишка обрадуется, когда увидит, какой мы тут спектакль устроили? Моделька-журналистка ругается с внуком главы компании…

Меня перекосила, а по спине пробежал холодок. Было неприятно до дрожи, но уйти не было никакой возможности. Этот гад вцепился в меня, как клещ.

– Ой, прости! – продолжал потешаться Слава, – как я мог забыть? Ты же уже не журналистка, Лерчик, а подстилка временно исполняющего обязанности…

– Лучше замолчи!

– Ой, нет, малышка, и не так… стой, как же там говорилось? Ах, да! Лицо ювелирной коллекции! Как быстро, однако, через постель можно взлететь, правда?

– Какая же ты мерзкая сволочь! – дернула я рукой, от души замахнувшись, собираясь залепить бывшему смачную пощечину, но и тут Слава оказался проворней. Перехватил и второе мое запястье, больно дернув на себя и прошептав уже практически в лицо:

– Могла бы ради приличия сказать спасибо! – тряхнуло за плечи и загоготало это животное. Искренне и от души заливаясь истерическим смехом.

А я наконец-то посмотрела на него совершенно другими глазами. Не влюбленной дуры, наивно верящей в то, что люди меняются. А как женщина смотрит на мужчину, который и мизинца ее не стоит. Мерзкий, скользкий, ушлый, как я вообще могла думать, что он был бы хорошим мужем и отцом?! Приспособленец до мозга костей!

Боже, какая я была тупая и безмозглая!

Хотя, судя по всему, это еще не предел моей фантастической глупости. Потому что в такой тонкий переплет интриг семьи Троицкий так прочно вляпаться