– Сегодня в Корпусе праздник, – поясняю я, нерешительно переступая с ноги на ногу. Вопреки угрозам Валентины, туфли, несмотря на непривычно высокий каблук, пока что кажутся довольно удобными.

– Я не отниму у тебя много времени. – Ее улыбка выходит грустной. – Садись, – говорит она, когда я прохожу внутрь.

Кивнув, я занимаю кресло у интерфейсного стола.

– Зачем оно здесь? – вдруг вырывается у меня. – Для кого здесь это кресло, все эти экраны?

Электо поворачивается ко мне, обводя взглядом выключенные экраны.

– Для наблюдателя, который должен был следить за моим состоянием. Я наблюдала за людьми, а люди наблюдали за мной. Мне не сразу удалось завоевать их доверие. – Она прерывисто вздыхает. – Поначалу многие, очень многие… боялись меня. Поэтому им важно было знать, что меня можно контролировать.

– А это действительно так? – спрашиваю я, но Электо не отвечает.

– На тебе надеты наушники для рендера, – вместо этого говорит она.

– Но… – я собираюсь сказать, что мне сейчас лучше не использовать рендер, но вовремя останавливаю себя. Кажется, Электо рассчитывает, что я войду в рендер вместе с ней, и, если только так я могу узнать правду…

– Я же вижу твой профиль, забыла? – Она усмехается. – Доктор запретил тебе рендер, но… Мы используем кое-что другое.

По ее просьбе я откидываюсь на кресле и, бросив взгляд на время, закрываю глаза.

– Как это работает? – все же решаю поинтересоваться я.

– Прямая нейросвязь, – поясняет Электо. – Ее придумали для того, чтобы пациенты, находящиеся в коме, могли хоть как-то общаться со своими близкими…

– И ею невозможно пользоваться без твоих систем, – заканчиваю я.

Пожалуй, это даже хорошо. Кто знает, какой способ применения могли бы найти для подобной технологии наши ученые со своей тягой к рискованным экспериментам…

Вдруг в помещении вспыхивает яркий свет, ослепляющий даже сквозь опущенные веки, и я заслоняюсь ладонью. Яркость света постепенно уменьшается, и, подождав несколько секунд, я осторожно опускаю ладонь и открываю глаза.

Белый свет. Меня окружает океан белого света, белоснежная пустота, что не имеет ни начала, ни конца. Я будто бы стою на чем-то, а будто и нет, – под моими ногами нет ничего, кроме пустоты. Обернувшись, я вижу, что вдалеке виднеется чья-то размытая, неподвижная фигура.

Электо.

Я осторожно шагаю вперед, к ней. Идти, когда под ногами ничего нет, страшно: я не могу быть уверена в том, что следующий шаг не обернется падением.

За шесть шагов я преодолеваю расстояние, которое казалось мне несколькими десятками метров. Электо стоит с закрытыми глазами, и сейчас, когда я вижу ее, мне кажется, что передо мной стоит самая обычная девушка, из плоти и крови. Поддавшись порыву, я протягиваю руку, касаясь ее плеча. Электо вздрагивает, заставляя меня отпрянуть от неожиданности.

– Как ты оказалась здесь? – хрипло спрашивает она, рассматривая меня с явным недоумением.

– Ты же… ты сама позвала меня, – напоминаю я, на всякий случай отступая немного назад.

– Это я помню. – Электо хмыкает. – Но как ты оказалась здесь так быстро? Тебе же… Тебе почти не понадобилось время на адаптацию.

Может, потому что я – не коматозник? Или же, наоборот, после процинового отравления с моим мозгом все совсем нехорошо?

– Где мы? – спрашиваю я, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом Электо.

– Добро пожаловать в мое сознание. – Криво улыбаясь, Электо широким жестом обводит сияющую пустоту. – Мы на самой периферии. Здесь немного пустовато – ты появилась слишком рано, я только начала подключение к системе.

Я вновь касаюсь ее плеча, не в силах поверить своим ощущениям.

– Ты… ты теплая.

– Это то, какой я себя ощущаю. – Кривая улыбка переходит в легкую усмешку. – Это же мое сознание. Ты… ты здесь, потому что мне очень страшно, – вдруг говорит Электо едва слышно. – Я видела, как сильная боль заставляла лучших из лучших желать мести, слепой мести, и… Я боюсь того, кем могу стать, пережив эту боль. – Она поднимает взгляд. – Ты – моя связь с реальностью, напоминание о том, что, хоть моему миру пришел конец, жизнь все еще продолжается, – договаривает она дрожащим голосом.

Я киваю, не находя слов, чтобы ответить.

– Начнем, – выдыхает Электо, и все вокруг вдруг заливается синим цветом.

Небо. Над моей головой – безоблачное, безупречное в своей синеве небо.

Запах нагретого асфальта.

Радостный шум толпы; громкая музыка.

Я чувствую, как кто-то берет меня за руку.

– Волна уже почти добралась до стен города, – говорит Электо, и я чувствую, как сильно она дрожит.

Мы стоим на Луче, внутри потока танцующих людей, разодетых в странные, яркие костюмы; толпа, заполнившая обочины Луча, приветствует танцоров громкими возгласами.

– Это праздничный парад. – Несмотря на гвалт, ее тихий голос я слышу отчетливо. – Осталось десять секунд. – Она до боли стискивает мою руку, неотрывно глядя вперед, будто силясь разглядеть Волну, которая вот-вот вступит в город, но гигантское дерево, что находится впереди, перекрывает собой горизонт. – Пять секунд.

Четыре. Три. Две.

– Нет! – вдруг выкрикивает Электо, разворачиваясь и обхватывая меня руками. – Я не могу, – шепчет она, уткнувшись лицом в мое плечо. – Не могу, не могу, не могу… Прости меня, – Электо поднимает голову, и я вижу, что она плачет, – я правда думала, что у меня получится, но я не могу… не могу видеть это… никогда не смогу…

Обнимая рыдающую Электо, я осматриваюсь по сторонам. Заметив слабое мерцание защитного поля, я вдруг почему-то вспоминаю, что так и не сказала ей, что дерево уцелело.

На первый взгляд, будто все осталось тем же – все тот же Луч, все та же шумная толпа, но что-то изменилось…

Облака. Все небо затянуто легкими, перистыми облаками. Танцоры куда-то исчезли, а толпа, что скопилась на обочинах Луча, притихла, выжидающе глядя на что-то позади нас.

Шум толпы становится в разы громче, когда мимо медленно проезжает машина с открытым верхом, затем еще одна, и толпа приветствует людей в форме, стоящих в машинах.

Город провожает экипаж «Искателя».

Видимо, не в силах продолжить, Электо обратилась к схожему воспоминанию, переместившись в своей памяти на год раньше.

– Прости меня. – Отстранившись, повторяет Электо, утирая ладонями слезы. – Прости, что я такая слабая.

– Без слабостей мы были бы бездушными машинами. – Эти слова вызывают у девушки недоверчивую усмешку. – Человек соткан из слабостей.

– Но я – не человек, – медленно говорит она. – И теперь, впервые за долгое время, мне кажется, что у этого есть свои преимущества.