«Кабаниха, – как нарочно предупредил «чуявший многое» конь. – С выводком».

– И только?

«Секач еще неподалеку, а так тихо».

Тихо, это значит ничего чужого, лес как лес. С шумом ветвей, птичьими криками, кабаньим да лосиным треском.

– Брат, – внезапно окликнул Стоян, – ты яг видал уже?

– Нет.

– Ясно.

И снова мерная конская поступь, первые желтые листья, любопытные непуганые белки. Важно выступает из чащи замшелый пень, у похожих на щупальца корней алеет ягодная россыпь, словно дура-девка бусы потеряла. За пнем меж кустов застыл учуянный Буланко кабан. Рыло опущено к самой земле, щетина дыбом. Буланыш в ответ зло прижимает уши: ишь, всякая свинья грозить удумала, ну пусть попробует! Стоянов толстяк продолжает шагать вперед, хоть бы хрюкнул. И что за конь такой?

«Тупой».

– Может просто к зверью лесному привык?

«Нет. Тупой».

Вепрь остается позади, его не тронули, и он не тронул… А вот с чего это Меченый про яг вдруг заговорил? Перекус посулил, в глушь поволок, а яги как раз по чащобам таятся, потому и известно о них немного. Вроде бы все они бабы, берутся непонятно откуда, селятся в самой глухомани, к людям не лезут, а с теми, кто сам на них набредет, выходит по-разному. Бывает, что и помогают, но чаще от незадачливых путников костей и то не остается – тут главное, на кого нарвешься. С теми, кого зовут добытчицами, порой удается договориться, воительниц следует обходить десятой дорогой, как и яг-отступниц, самых опасных из всех. Эти злодействуют не хуже вештиц, но коварней и много сильней, выследить и убить их куда труднее. Хорошо хоть мерзавок ненавидят сами яги и истребляют нещадно. Если находят, конечно, а нет – приходится это делать Охотникам да чародеям.

Пожалуй, сходится… Набрел Меченый на пряничную избушку с красоткой-хозяйкой, послал весточку советнику в Великоград, его толком не поняли, а дело делать надо. Вообще-то китежанам выходить на ягу-отступницу меньше чем втроем запрещено, но Стоян опытен и у него чаробой-двуручник, такой вояка может и рискнуть.

«Вода. Трава, хорошая… Попастись бы».

Напоить и накормить коня и впрямь не мешало, и Алёша решил это сделать, даже если Стоян наладился ехать без остановок. Охотник, пусть и заслуженный, собратьям не воевода: приказывать не вправе, а заставить не выйдет. Заставить Алёшу мог только сам Алёша.

Деревья расступились, позволяя рассмотреть зажатую между лесом и зеленым лесным озерцом большую поляну, почти луг. Стоян придержал своего Тупого и обернулся.

– Коней здесь оставим. И воды вдосталь, и трава хороша.

– С какой это радости оставим? – запоздало вскинулся богатырь, как раз собиравшийся поить коня.

– Дальше овраг на овраге, да и недалече уже, на своих двоих дойдем.

– О как! Может, скажешь, к какой яге ты собрался и зачем?

– Скажу. – Стоян не торопясь спешился и принялся ослаблять подпругу. – Иди, Хлопуша, погуляй… А ты, братец, догадлив, всё верно понял, к яге-добытчице идем. Опасаться нечего, я Марфу не первый год знаю, посидим, потолкуем. Впереди у нас веселья мало, так что лучше тебе всё знать.

– Всё? – не удержался от шутки богатырь. – Как бы голова не лопнула.

– Всё, что сейчас знаю я. Ты имя такое, Огнегор, часом, не слышал?

– Нет вроде. – И горазд братец на расспросы! – Кто это и откель?

– Колдун. Чернобог его знает, откель он на наши головы взялся. Марфа сумела прознать, что этот Огнегор в глубь Руси надумал идти и войско собирает. Где-то в Соколиных горах. Ничего особенного, худы, упыри, может, кочевников каких купит… Отбиться Великий Князь отобьется, не впервой, только грош цена такой победе будет, если мы Лукоморье прохлопаем. Колдун на него нацелился, остальное для отвода глаз.

– Лукоморье? – опешил Алёша. – Так оно и впрямь есть, выходит? Я-то думал, сказки…

– Не ты один, но иначе и нельзя. Яроместо это, тайное и заветное, великую волшбу хранит да землю русскую ею питает. Если туда Тьма или хотя бы приспешники ее проникнут, сам понимаешь, что будет.

– Ничего хорошего. – Алёша по примеру спутника спрыгнул наземь и занялся конем. Войско, значит? На Русь, значит? А если патлатый для этого Огнегора и старался? – Я по дороге сюда чернокнижника-опира положил. Никак в толк не мог взять, зачем он с весны нежить собирал.

– Один к одному! – Стоян явно привычно закинул свой чаробой на плечо, будь у Алёши такой, он бы тоже его коню не доверил. Тем более – тупому.

«Не ходи с ним, – вдруг велел Буланко. – Без меня не ходи, а с этим на одном лугу я есть не стану».

– Не хочешь, не ешь. – Алёша оглядел свои пожитки и решил, что шлем ему в таких гостях не помешает. И кольчуга. – Жди меня тут.

«Не ходи».

– Не пускает? – Спутник подхватил небольшой кожаный мешок и впервые широко улыбнулся, обнажив крепкие, чуть желтоватые зубы. – Я бы сам себя не пустил, если б не дело и не дружба. Марфа нас и сама не тронет, и мурканам своим не даст, а вот что дальше, то никому не ведомо. Женат?

– Нет.

– Вот и я нет. – Стоян шлепнул оказавшегося Хлопушей Тупого по лоснящемуся крупу. – Смотри не обпейся, ночью работенка будет…

– И какая? – полюбопытствовал, добывая из вьюка кольчугу, Алёша.

– Конская точно, потом и до нас дело дойдет. – Меченый окинул взглядом лежавшие в траве переметные сумы и теперь глядел на напарника. Неодобрительно глядел. – Зря ты щитом да доспехом брезгуешь.

– Щит был, упыри разбили, – нехотя объяснил богатырь, – а новый в здешних лесах с ходу не добыть.

– И то. Но броню не снимал бы. – Стоян неторопливо распахнул плащ, показав стальной китежанский нагрудник с символом защиты души. Такой же, новенький, еще ни разу не бывавший в деле, Алёша честно возил с собой вместе с прочим снаряжением. – Наше дело – нечисть, а с ней ухо лучше востро держать. Поздно лезть во вьюки, когда тебе на спину прыгнут.

– Ну спасибо, брат, за науку, а то б я… – начал, было, Алёша и осекся, припомнив свой разговор с Аленушкой и ее отповедь.

Зловредная сестрица непрошеных советчиков не терпела просто потому, что они непрошеные, не уподобляться же! Меченый знает, что говорит. Недаром же в Китеже каждого идущего в дозор Охотника доспехом снабжают, да только за год странствий Алёше он так и не пригодился, хватало кольчуги с шлемом.

– Ты вот что пойми, – нарушил молчание Стоян, на лице которого отчетливо читалось «молодо-зелено». – Если Марфа не ошиблась, у нас времени ни на что не остается. Двое нас тут только, а дел невпроворот, помощь из Китежа, зови не зови, раньше чем через месяц не поспеет, так что сам видишь…

– Пока нет, но разгляжу.

* * *