– Тебе бы не хотелось? – спросила ОК.

– Нет, конечно.

– Почему? – вырвалось у Анны. – Это ведь правда: когда ты писала картину, ты боялась. Мы все боялись! И сейчас боимся! Зачем это скрывать?

– Я не боюсь, – перебила ее самбо. – Сейчас уже не боюсь.

Перебила так резко и жестко, что Анна изумленно смолкла.

– Они нас едва не убили, – заметила ОК, намекая, что страх в их положении вполне естественен. – Мы полностью во власти пришельцев.

– Поэтому не боюсь, – жестко ответила Диккенс. – Они намного сильнее нас, и если пустить в свое сердце страх – придется встать на колени. Иначе сердце не выдержит.

Жесткая фраза заставила девушек задуматься, но пока они собирались с мыслями, чтобы достойно ответить самбо, ангар прорезал громкий, полный тоски и безнадежности вопль.

– Что случилось? – подскочила ОК.

– На нас напали?

Вопль повторился, и на этот раз Анна ухитрилась разглядеть кричащего:

– У Карсона истерика!

– Черт!

И девушки бросились к лагерю.

– Мы все подохнем! Все! Все! Мы все здесь подохнем! Уже подыхаем!!

Ян Карсон метался меж взволнованных друзей, но к нему не приближались, потому что в правой руке парень сжимал заостренную металлическую полоску: он помогал относить тело Мэйсона в трюм, а на обратном пути заглянул на первую палубу, где, судя по всему, и подобрал кусок обшивки. Несчастный уже нанес себе несколько ран импровизированным ножом, а когда кто-нибудь оказывался поблизости, принимался им размахивать, требуя отойти и «не приставать».

– У нас нет будущего!

– Карсон, успокойся!

– Спасатели нас не догонят. Мы здесь одни!

– Ян, пожалуйста, опомнись!

– Если мы не сдохнем от вируса, нас убьет голод! Или пришельцы распилят нас, чтобы посмотреть, что внутри! Нам не выжить!

– Замолчи.

– Нас бросили! Все нас бросили! Все! Все!! Мы никому не нужны! Нас не догонят! – Он вновь резанул себя по руке, к счастью, не очень сильно, но заставил всех вздрогнуть и отступить. – Они забрали Мэйсона, заберут и остальных! Нам не выбраться!

Карсон не стоял на месте, постоянно двигался, бросаясь то в одну, то в другую сторону, отталкивал тех, кто оказывался на пути, угрожал «ножом», но постепенно, подчиняясь негромким командам Вагнера и Линкольна, ребята окружили парня и стали медленно прижимать к пробоине. Окружали осторожно, не спеша, дружно подавались назад, когда Карсон бросался на них, но не разбегались, а отступали, не позволяя парню вырваться. Сначала Ян этого не понимал, но, прижатый к пробоине, вдруг замер, бешено разглядывая спутников, а затем расхохотался.

– Вы ничего не измените!

На этот раз ему никто не ответил.

– Что вы можете? Накачаете меня успокоительными? Я не хочу жить, понимаете? Не хочу! Мэйсон умер, и мы все умрем! Зачем ждать?! Чего вы хотите дождаться?! Я… – Карсон явно собирался вонзить импровизированный нож себе в шею, но пока не решался и продолжал полосовать руки. – Мы все умрем!

И Линкольн понял, что нервный крик Яна смущает уставших ребят, заставляет их нервничать и хуже того – бояться. Страх, который они старательно прятали в самых потаенных уголках души, грозил вырваться наружу, и если это случится, то Карсон станет лишь первой ласточкой страшной паники.

– Нам не выбраться!

Линкольн расстегнул кобуру тазера.

– Вы идиоты, если думаете иначе!

Линкольн взялся за рукоятку и начал медленно вытаскивать оружие. Большим пальцем снял тазер с предохранителя, а указательным выставил средний уровень мощности.

– Мы здесь одни! Мы никому не нужны!

– Смотрите! – неожиданно закричал Вагнер, кивая за спину Карсона, на пробоину, а точнее – на космос.

– Ты меня не обманешь! – рявкнул Ян, поднимая нож.

Но Линкольн понял, что Павел не играет, пытаясь отвлечь потерявшего контроль парня, а действительно увидел нечто важное.

– Вон та точка, сэр, – произнес кадет, указывая на едва различимое пятнышко, тускло светящееся на величественном полотне космоса. Указал, помолчал, добиваясь того, чтобы все обратили внимание на его жест, и громко добавил: – Это не звезда! Это клипер!

– VacoomA. – Капитан вернул оружие в кобуру и вскинул кулак: – За нами прилетели!

И его слова потонули в криках радости.

* * *

Космос огромен настолько, что многие считают его бесконечным. Человеческий разум не способен в полной мере осознать расстояния, измеряемые тысячелетиями. Не в силах представить места, где в результате невероятных физических процессов отсутствуют и пространство, и время. Человеку трудно примириться с тем, что необъятная Земля имеет размер песчинки, абсолютно незаметной в гигантской пустыне.

Человек делал первые шаги во Вселенную, учился смотреть на нее по-новому, и потому размер астероида поверг экипаж VacoomA во вполне объяснимое изумление.

– Три мили в диаметре? – пробормотала капитан Перес, не веря своим глазам. – Три мили?!

– Да, – произнес Аллан, хотя его подтверждения не требовалось. – Три мили. С мелочью.

Он тоже с трудом осознавал происходящее.

– Это фантастика, – пробормотал бортинженер Микша.

– Нет, Людвиг, фантастика – это то, что мы читали в книгах, – не согласился с лейтенантом Райли. – А перед нами – реальность.

Изумление космонавтов вызывали не размеры астероида – в космосе есть объекты и крупнее, а то, что это был не астероид. Точнее, издалека объект выглядел как типичный астероид и именно так определялся радарами, но при детальном рассмотрении на его поверхности можно было различить антенные башни, станции с шарообразными цистернами и сооружения непонятного предназначения. Их было немного, но они были. И не оставляли сомнений в том, что «астероид» представляет собой космический корабль колоссальных размеров.

Замаскированный под астероид.

Или астероид, превращенный в космический корабль.

VacoomA догнал его примерно четверть часа назад, уравнял скорости, продолжая двигаться параллельным курсом, но пока ошарашенные космонавты ничего не предпринимали. Они смотрели.

– Хуанита, ты передала фотографии на Землю? – поинтересовался Аллан.

– Да, мистер Райли.

– Уверен, они испытают такие же чувства, как и мы, – усмехнулся Микша.

– Не сомневаюсь.

С Земли уже поступили ошеломленные отзывы, и капитан Перес читала их с большим удовольствием.

– Теперь нужно отыскать пробоину, оставленную «Чайковским», – сказал Райли. – Линкольн говорил, она затянута чем-то синим.