– Безусловно.

– А вторая новость? – выкрикнул Пятый.

Анна думала, что после их разговора Чарльз отправится к дружкам, но он остался рядом и задал вопрос так громко, что девушка вздрогнула и попросила:

– Ты мог бы не орать мне на ухо?

– Извини, я немного нервничаю.

– Ты мог бы нервничать в другом месте?

– Мне здесь нравится.

Баррингтон фыркнула и отвернулась. Фрейзер мило улыбнулся ее затылку.

– Так что за вторая новость? – спросил Арнольд.

– Вторая новость заключается в том… – Линкольн обвел притихших ребят медленным взглядом, – что инопланетяне не позволяют спасательному клиперу приблизиться к нам. И угрожают его уничтожить.

На несколько секунд в ангаре повисла тишина, которая затем разорвалась шквалом вопросов:

– Почему?

– Что случилось?

– Они вышли на связь?

– Они сказали не приближаться?

– Они говорили по-английски?

– Как они выглядят?

– Они придут к нам?

– Что они сделали?

– Они стреляли?

– Они нас убьют?

– Инопланетяне не вступали в переговоры, – сообщил Линкольн, дождавшись относительного затишья. – Но сделали несколько предупредительных выстрелов, показав VacoomA расстояние, на котором он должен держаться.

– Что же делать? – растерянно произнесла Анна.

– Мы работаем над этим, мисс Баррингтон, – спокойно ответил капитан. И повысил голос, стараясь, чтобы его слова дошли до каждого слушателя: – Инопланетяне нас не убили, хотя могли. Инопланетяне не атаковали VacoomA. Я думаю, они действуют в соответствии с каким-то планом, и вскоре мы узнаем – с каким.

– А до тех пор? – спросил Арнольд.

– А до тех пор мы будем ждать, мистер Хиллари, – твердо ответил Линкольн. – Не забывайте, что инопланетяне нас спасли и уже дважды ответили на наши вопросы. Уверен, мы сможем с ними договориться.

* * *

Сенсационная новость, взбудоражившая всех без исключения жителей Земли, стала настоящей катастрофой для Космического флота, где оказались абсолютно не готовы к раскрытию секрета. Пытаясь выиграть время, на растерзание прессе отдали младших сотрудников, которые глупо улыбались в камеры и мямлили что-то несусветное, давая возможность придумать подходящую версию для самого большого начальства. Под давлением общественности было анонсировано экстренное обращение президента, но прежде Емельянова созвала совещание руководителей проекта «Чайковский» – так стали называть операцию по спасению пассажиров клипера.

И первый вопрос, поднятый на этом совещании, был очевиден:

– Кто допустил утечку? – раздраженно спросила президент, даже не поздоровавшись с присутствующими. – Я хочу знать имя человека, устроившего самый крупный международный скандал столетия.

Для чего взбешенная Емельянова хотела услышать имя, было понятно и без дополнительных объяснений. Все знали, что в редкие минуты гнева президенту нельзя перечить или пытаться что-то объяснить, тем не менее Касатонов рискнул высказаться:

– Я не верю, что утечку устроили наши люди, – произнес адмирал, твердо глядя Емельяновой в глаза.

– Почему? – нахмурилась президент.

– Над проектом «Чайковский» работают только лучшие, тщательно отобранные сотрудники: опытные, квалифицированные, с большим послужным списком, – объяснил Касатонов. – Все они дали подписку о неразглашении и знают, что мы будем требовать для преступника пожизненного заключения.

– Если найдем преступника, – уточнила президент.

– Найдем, – спокойно ответил адмирал. – Не уйдет.

– Нужно было уже найти.

– Я позаботился о том, чтобы участниками проекта «Чайковский» стали только семейные люди, – жестко закончил Касатонов. – Им есть что терять: мало кто захочет наблюдать за взрослением детей из тюремной камеры.

Несколько секунд Емельянова молча смотрела на адмирала, взвешивая каждое услышанное слово, а затем кивнула, показывая, что согласна. Но все равно недовольна.

– Это катастрофа, – пробормотал Штерн, разглядывая заголовки новостных сайтов.

– Не катастрофа, но неприятно, – буркнул Райли. – И к тому же они могли поставить на фото копирайт Vacoom Inc.

– Аллан, ты серьезно? – удивился адмирал.

– Почти.

Впрочем, удивился Касатонов притворно: все знали, что Райли никогда не забывал о маркетинге.

– Что говорить иностранцам? – негромко спросила Емельянова. – Предложения моей пресс-службы или глупы, или доведут дело до третьей мировой. Марк?

– Почему бы не сказать как есть: что мы обязательно все расскажем, но только после того, как разберемся в происходящем? – предложил Штерн.

– Иностранцы догадываются, что мы можем заполучить от инопланетян, но тот факт, что на «Чайковский» отправился Аллан, их слегка успокоит. Плохо, что они нам не верят…

– Они никогда нам не верили, – пожал плечами адмирал. – Но хотят получить свой кусок пирога. Тот факт, что к «Чайковскому» летит Аллан, покажет им, что мы готовы делиться.

Райли тихонько рассмеялся и показал адмиралу большой палец, Марк вздохнул, но согласно кивнул, признавая правоту Касатонова, Емельянова улыбнулась, и лишь Козицкий остался равнодушен.

– Я с тобой согласна, Алексей, – произнесла президент. – Иностранцам придется бросить кость.

– Нам еще нечего отдавать, – неожиданно произнес Козицкий.

– Что вы имеете в виду? – резко спросил адмирал.

– Только то, что сказал, – пожал плечами блеклый. – Инопланетный корабль находится в далеком космосе и удаляется от Земли. Ничего, кроме фотографий, мы иностранцам предложить не можем.

– На корабле наши люди и в том числе – опытнейший космонавт.

– При всем уважении к капитану Линкольну хочу заметить, что он находится на корабле, а не управляет им, – уточнил дознаватель. – В противном случае VacoomA не был бы обстрелян.

– Кстати, это обстоятельство существенно ухудшает наше положение, – нахмурилась президент. – Алексей, что с пришельцами?

– Как говорить с тем, кто не хочет общаться? – развел руками адмирал.

– Они отвечают на вопросы, – напомнил Козицкий.

– Больше не отвечают.

– А мы их больше ни о чем не спрашивали.

Марк замер, а затем коротко рассмеялся, скрывая растерянность.

– Что вы планируете делать? – негромко спросила Емельянова у Райли, но при этом внимательно посмотрела на дознавателя. Козицкий увлеченно играл разогнутой скрепкой.

– В самом крайнем случае мы можем пробить корпус их корабля… – ответил Аллан. – То есть мы считаем, что можем это сделать тем оружием, которым располагаем.