– В первый день?

– Сито. Как думаешь, я могла управлять своими родителями пять лет и ничему не научиться?

Где-то внутри Гидеон, вместе с парой литров соленой воды, заплескался гнев.

– Какого хера ты мне ничего не сказала, когда его убила?

– Я его не убивала, – резко ответила Харрохак, – его убил кто-то другой, клинком в сердце, насколько я могу судить, хотя у меня была всего пара минут, а потом пришлось бежать. Я использовала самую малость теоремы, когда он вдруг развалился. Я взяла голову и убежала, потому что мне показалось, что кто-то идет. Это было ночью после испытания с энтропийным полем.

– Да нет, жопа ты такая, – холодно пояснила Гидеон, – почему ты мне не сказала до того, как отправила Жанмари Шатур и ее некроманта в лабораторию искать чувака, который лежал в твоем шкафу? Почему ты не нашла секундочки сказать что-то вроде: «Давайте не будем посылать двух детей на растерзание огромной костяной хрени»?

Харроу резко выдохнула.

– Я запаниковала. Я думала, что отправляю вас в тупик, а реальную опасность представляют Секстус и Септимус, что любой из них может устроить на вас засаду и разумнее всего взять их на себя. Я хотела освободить вас от дуэли некромантов. Тогда мне казалось, что это довольно изящное решение.

– Нонагесимус, тебе нужно было задержать нас, сказать, что ты психуешь. Сказать, что рыцарь Дульсинеи – чертова мумия…

– У меня были причины считать, что ты веришь ей больше, чем мне.

Лицо Гидеон приняло эталонное выражение типа: «Ты что, шутишь?» Харроу же потерла лоб ладонью, стерев при этом большую часть скелета.

– Я думала, что ты ненадежна, – желчно продолжила она, – я предполагала, что ты предположишь, будто я расчленила куклу намеренно, и пойдешь прямиком к Седьмой. Я хотела изучить вопрос достаточно, чтобы представить тебе готовый ответ. Я не представляла, чем это обернется для Четвертого дома. Девятый дом по уши в чертовых долгах, и расходы скоро меня погубят. Я не хотела причинять тебе боль, Сито! Я не хотела нарушать твое… равновесие.

– Харроу, если бы у моего сердца были яйца, ты бы пнула прямиком по ним.

– Я не хотела отдаляться от тебя еще больше, чем раньше. А потом мне показалось, что мы… наладили отношения более-менее, – сказала Харроу. Она мялась так, как Гидеон раньше никогда не видела. Казалось, что она копается в ящиках мозга, выбирая подходящий набор слов на вечер. Мы… я… все было слишком хрупко, чтобы рисковать. А потом…

Слишком хрупко, чтобы рисковать.

– Харроу, – сказала Гидеон уже медленнее, – если бы я не пошла к Паламеду, а это почти случилось, я бы подождала тебя в наших комнатах с мечом в руке и напала бы на тебя. Я была убеждена, что ты стоишь за всем этим, что ты убила Жанмари и Исаака, Магнуса и Абигейл.

– Я не… не… я не стала бы этого делать. Я… я знаю.

– Ты убила бы меня.

– Или наоборот.

Это ее невероятно удивило. Волны тихо плескались у облицованных плиткой краев бассейна. Гидеон оттолкнулась от дна и подергала ногами туда-сюда, побулькала, чувствуя, как рубашка надувается пузырем.

– Хорошо, – сказала она наконец, – переходим к вопросам. Кто стоит за всеми убийствами?

– Нав.

– Серьезно. Что происходит? В доме Ханаанском водятся привидения или что? Кто или что убил Четвертых и Пятых?

Некромантка тоже оттолкнулась от дна и сразу всплыла в зеленой соленой воде. Глаза ее были задумчиво прищурены.

– Я не могу сказать. Прости. Это непродуктивная линия расспросов. Нас преследуют призраки, или это все часть испытания, или один из нас – или несколько – убивает других. Убийства Четвертого или Пятого дома могут быть связаны или нет. Костяные фрагменты, найденные в ранах, естественно, не совпадают. Но мне кажется, что само образование таких частиц указывает на одинаковые некромантические конструкции, что бы Секстус ни говорил о топологическом резонансе и теории скелетных архетипов…

– Харроу, не заставляй меня топиться.

– Мой вывод: если убийства связаны и если какой-то адепт, а не призрачная сила или сама лаборатория, стоит за этим конструктом, тогда это один из нас, – сказала Харроу, – мы единственные живые существа в доме Ханаанском. Следовательно, список подозреваемых таков: Тридентарии, Секстус, Октакисерон, Вторая и я. И я бы не стала сбрасывать со счетов Учителя и жрецов. У Септимус есть нечто вроде алиби…

– Да, она почти мертва.

– Я переоценила ее в некоторых аспектах, – нехотя сказала Харрохак. – Если рассуждать логически, то, оценивая способности, ум и возможность использовать и то и другое, это Паламед Секстус и его рыцарь, – она затрясла головой, когда Гидеон хотела возразить. – Нет, я понимаю, что у них нет, как ты могла бы сказать, никакого гребаного мотива. Логические построения ничего не стоят, если у меня нет в распоряжении всех фактов. Есть еще Учитель, лаборатории ликторов и правила. Что это за теоремы? Что дает им силу? Почему рыцаря Четвертого дома убили, а тебя оставили в живых?

Все эти вопросы Гидеон много раз задавала себе после смерти Жанмари. Она откинулась назад в воде, пока та не поднялась почти до ушей, и посмотрела на флуоресцентную панель, плавающую над бассейном. Ее тело вдруг оказалось совершенно невесомым и повисло в лужице желтого света. Она могла спросить у Харроу все, что угодно. О бомбе, которая унесла жизнь Ортуса Нигенада вместо ее жизни, или вообще о своем существовании, почему оно началось и зачем. Вместо этого она спросила:

– Что ты знаешь о патогене в кондиционере, который убил всех детей. Когда я была маленькая, еще до твоего рождения?

Тишина показалась ужасной. Она длилась так долго, что Гидеон показалось даже, будто Харроу решила потихоньку утопиться. Но…

– Это произошло не до моего рождения. – Харроу была сама на себя не похожа. – Хотя нет, это не точно. Это произошло до того, как я была даже зачата.

– Омерзительно.

– Это важно. Моя мать должна была доносить ребенка до срока, и ребенок должен быть родиться некромантом, чтобы стать настоящим наследником Запертой гробницы. Но они сами были некромантами, и процесс оказался невероятно сложным. У нас не было доступа к репродуктивным технологиям, которыми владеют другие Дома. Она пыталась, и у нее не получилось. Она старела. У нее оставался один шанс, и она не могла рисковать.

– Невозможно контролировать, родишь ли ты некроманта или нет, – сказала Гидеон.

– Возможно, – возразила Харроу, – если у тебя есть ресурсы и ты готова заплатить соответствующую цену.

Мокрые волосы на загривке Гидеон встали дыбом.

– Харроу, – медленно сказала она, – под ресурсами ты понимаешь…

– Двести детей, – устало сказала Харрохак, – возрастом от шести недель до восемнадцати лет. Они должны умереть примерно одновременно, чтобы все сработало. Мои пратетушки потратили на вычисления несколько недель, прежде чем отмерили нужное количество органофосфатов. Потом их поместили в систему охлаждения.