В одной он оставался слепым сыном купца из Шибана, которого мистик взял в школу в память о друге, погибшем при налете керхов. Этот Арлинг не отличался способностями и усердием, посещал обязательные занятия по географии, математике и кучеярскому языку, выполнял работы по школе и ходил на рынок вместе с другими учениками. Он не стремился пройти Испытание Смертью и познать тайны серкетов. Арлинг Двора-Заид изучал ритуальные танцы и в будущем должен был стать служащим при храме Семерицы – при условии, что он справится с обучением. Всем любопытным иман объяснял, что не ждет от слепого мальчишки-драгана выдающихся достижений, поэтому до сих пор не допустил его ни к одному из летних экзаменов, которые были обязательны для всех школ Сикелии. Официально Арлинг оставался вечным учеником младшего класса Школы Белого Петуха, и если у имана и были из-за этого неприятности с властями, то Регарди об этом не знал.

О второй жизни Арлинга знали немногие – Атрея и несколько учеников, которые так же, как и он, хотели пройти Испытание Смертью. В этой жизни Регарди жил на Огненном Круге, используя для тренировок каждую свободную минуту, занимался в кабинете имана на Смотровой Башне, познавая тайны восприятия мира, обучался у приглашенных учителей языкам народов Сикелии, а также изучал другие дисциплины, которые, по мнению мистика, должны были подготовить слепого драгана к Испытанию. О многих из них Арлинг слышал впервые. Так, например, один странный человек по имени Мут, приехавший откуда-то из дельты Мианэ, учил его определять погоду по движению воздуха, и Регарди понятия не имел, где это знание могло ему пригодиться. Но с мистиком он не спорил. Если тот считал, что Арлингу нужно было уметь угадывать приближение песчаной бури, значит, так и должно было быть.

Регарди собирался сделать все возможное, чтобы оправдать доверие имана, пятым учеником которого он стал. И хотя летних экзаменов у него не было, проверок ему хватало. Иман устраивал их для него на Огненном Круге каждые три недели. Всегда по ночам, чтобы у обитателей школы не возникало вопросов. Если Арлинг проваливал такую «проверку», ему предстояло несколько бессонных ночей подряд до тех пор, пока учитель не оставался доволен. Вопрос о «неофициальности» подобных испытаний Регарди задал лишь однажды, на что мистик ответил просто: «Доверяй мне». Больше они об этом не вспоминали. Арлинг верил – когда он будет готов, иман ему скажет.

Танцы относились к тем странным урокам, цель и польза которых не обсуждалась, но была ему непонятна. Зачем будущему воину Нехебкая, как звала его сама Атрея, уметь исполнять кучеярский свадебный танец? Или похоронный? Или, еще того хуже, ритуальный? Последних было особенно много. Если драганам было достаточно одного Амирона, то кучеяры поклонялись дюжине различных божеств. Атрея уделяла внимания всем, заставляя Арлинга учить ритуальные танцы, предназначенные для бога торговли и путешествий Омара, богини жизни и воды Семерицы, домашнего бога Затуты и многим другим, имена которых не всегда удавалось запомнить с первого раза. Нехебкая они пока не вспоминали, но Регарди подозревал, что сестра имана оставила его напоследок.

Однако до конца ненавистных уроков было еще далеко. Сейчас Арлинг встречался с Атреей почти каждый день, и для этого им уже не приходилось прятаться в чайных. На Огненном Круге была устроена специальная площадка, где ученики Школы Белого Петуха познавали искусство танца. Атрея считала, что танцующий человек должен обязательно чувствовать под ногами землю, поэтому в любую погоду – будь то буря или редкий в этих местах ливень – проводила занятия только на Круге, хотя в Доме Неба для ее уроков была отведена просторная комната.

В тот день им не мешал ни дождь, ни ветер, но шибанский горный танец у Регарди получался плохо. Атрея злилась, ругая его за невнимательность, но он ничего не мог с собой поделать. Новость о решении Фина остаться в Муссаворате занимала все его мысли. Руки не слушались, ноги заплетались, а ритм не чувствовался. В конце концов, кучеярке это надоело, и она заставила его заниматься растяжкой. Как и ее брат, Атрея питала слабость к подобным упражнениям, требуя от Арлинга чудеса гибкости. И хотя, по его мнению, на такое были способны лишь люди с врожденным уродством суставов, он послушно пытался принять указанную позу, чувствуя, как стонет и сопротивляется тело. Время потекло еще медленнее и мучительнее, но Атрея была непоколебимой.

– Перестань думать о том, что ты изменить не в силах, – сказала она ему, как всегда, с легкостью читая его мысли. – У каждого свой путь. И у Финеаса тоже.

– Ты говоришь так, будто его нет, – фыркнул он. – С ним что-то случилось, верно?

– В мире постоянно что-то случается, – уклончиво произнесла Атрея, нажимая ему на плечи. Регарди втянул в себя воздух, чувствуя, как напряглись связки. Если она хотела, чтобы он потерял способность разговаривать, то у нее это получилось. Он уже давно перестал удивляться силе ее рук. Иногда ему казалось, что она могла играючи сломать человеку руку – одними пальцами.

– Ты хочешь пройти Испытание Смертью, а значит, люди и их поступки должны волновать тебя в последнюю очередь. Я не знаю, почему Финеас остался в Муссаворате. Иман ничего не объяснил. Возможно, он решил, что нам не нужно об этом знать. Есть вещи, которые должны остаться в тайне. Финеас сделал выбор, и это его право. Но я хочу, чтобы ты кое-что запомнил. Когда человек идет по пути воина Нехебкая, он не ищет других идеалов. Ты можешь слушать об иных дорогах, но при этом идти только по собственному пути. Не сворачивая. Потеря друга ничто по сравнению с тем, что грозит всем нам, если время Нехебкая истечет. Иман говорил тебе о Втором Исходе, ведь так?

Арлинг даже не успел ничего подумать, как она ловко перевернула его на землю, с легкостью скрутив ему руки и ноги, словно он был тряпичной куклой, лишенной воли и жизни. Если Регарди думал, что ему было больно раньше, то он ошибался. Единственная мысль, которая у него осталась, была о том, как бы ни закричать. Финеас, палящие лучи солнца, голоса учеников на других площадках, Джайп и Пятнистый Камень остались где-то далеко, вытесненные безжалостными пальцами сестры имана. Эта женщина знала, как сделать так, чтобы думали только о ней.

– Очень хорошее упражнение, полежи так немного, – произнесла она, не обращая внимания на его попытки освободиться. – Я знаю, что Тигр рассказывал тебе об Исходе. Но подумай вот о чем. Есть сказки, есть мифы, а есть то, что следует принять настолько близко к сердцу, насколько это возможно. Чтобы пройти Испытание Смертью, нужно заниматься тренировкой не только своего тела, которое у тебя, кстати, похоже на дерево. Ты должен чувствовать этот мир душой, уметь держать свои слепые глаза открытыми. Скажи мне, о чем сегодня говорят в городе?

– О разном, – просипел он, понимая, что если не ответит, кучеярка оторвет ему ногу.

– Дурак, – обозвала она его, но злости в ее голосе не было. – Люди говорят о страшных знаках, о вещах, которым нет объяснения, о странностях, которые пугают даже старейших. Самумы приходят тогда, когда их не ждут, и туда, где их никогда не было. Степи превращаются в пустыню, а оазисы исчезают. Караванные тропы, которые существовали тысячелетиями, бесследно пропадают, а колодцы и родники засыхают. Мир меняется не просто так, Арлинг. Идет гроза, и в будущем все будет только хуже. Жрецы и оракулы могут ошибаться – они ведь люди, но ветер никогда не лжет. Ты разве не чувствуешь, как он изменился? У меня нет такого острого нюха, как у тебя, но даже я чувствую в нем смерть. Не повторяй ошибок моего брата. Не отворачивайся от Изменяющего.