– Но Белая Мельница…

– Что? – она ослабила хватку, и Регарди смог втолкнуть в себя воздух, чтобы просипеть:

– Белая Мельница следит за Гургараном. Я верю иману.

– «Белая Мельница следит за Гургараном», – передразнила его Атрея. – Что ты знаешь о Белой Мельнице, мальчик? Единственное, что они могут хорошо, так это считать деньги в своих кошельках. Никто из этих сомнительных стражей не был за Гургараном, а их охрана кончается там, где начинаются Белые Пески. Что творится в Карах-Антаре и у Царских Врат, даже последние серкеты не знают. Но знаки видят все. Однако люди упорно продолжают находить им объяснения – одно чуднее другого, хотя правда проста. Подобный окреп настолько, чтобы начать Второй Исход. И когда он его начнет, Белая Мельница, охраняющая Гургаран, покажется мышью, пытающейся остановить падающий со скалы камень. Подобный раздавит нас, даже не заметив.

Наконец, пальцы Атреи разжались настолько, что у Регарди появилась возможность расслабить мышцы и вздохнуть. Он ненавидел танцы, ненавидел растяжку, но еще больше Атрею – за тот страх, что слышался в ее голосе. Такая сильная женщина не имела права бояться.

– А что там за Гургараном? – спросил он, пытаясь вернуть жизнь в занемевшие конечности. – Кто-нибудь из людей вообще там был?

Атрея ответила не скоро.

– За Гургараном конец мира, – задумчиво произнесла она. – Людям не нужно туда ходить. Говорят, перейти их может лишь тот, кто живет так, словно уже умер.

* * *

Мало что в мире могло сравниться с ароматом весенних вишен, поспевающих за зиму в садах Балидета. Пьянящий, сочный, вызывающий – он идеально подходил для утреннего настроения Регарди, который еще чувствовал крылья после вчерашней тренировки на Круге. Ему все-таки удалось одолеть Беркута, хоть тот и не признал поражения. Это случилось уже после того, как с площадки ушел иман, и судить их было некому. Они решили еще раз повторить «Танец Красных Листьев» и – о, чудо! – Шолох оказался повержен. Арлинг всю ночь ворочался, стараясь вспомнить, что именно он сделал, чтобы повторить прием перед учителем, но мальчишка считал, что Регарди просто повезло. Впрочем, свое мнение он мог оставить при себе, потому что Арлинг был намерен закрепить результат сегодня же вечером.

День могла испортить разве что упрямая торговка, которая не желала продавать ему вишни за пять монет, полученных от Джайпа за чистку пяти ведер картофеля. Больше денег у него не было. За выполнение дополнительной работы иман платил вознаграждение, и Регарди был намерен потратить его на еду. А так как большинство блюд кучеярской кухни по-прежнему вызывало у него недоумение, спелая, сладкая вишня идеально подходила, чтобы отпраздновать победу. Если бы не проклятая торговка, которая оказалась упрямее школьного осла по кличке Иска.

– У тебя хороший товар, но этих денег он не стоит, – возмутился он, чувствуя, что начинает терять терпение.

– Плати сто монет, дорогой, или уходи, – повторила кучеярка, отгоняя веточкой мух с горки ароматных ягод, лежащих на блюде.

– Сто монет за ковшик? – переспросил Регарди, не веря своим ушам. – Секунду назад ты просила пятьдесят!

– До полудня полсотни, после – сотня, – буркнула она и закричала ему на ухо. – Вкусные вишни! Покупайте вишни! Лучшие ягоды в Балидете!

– Но еще не полдень! – перебил ее Регарди, не собираясь сдаваться.

– Ты вроде слепой, а не глухой, – усмехнулась кучеярка. – А для кого сейчас жрец молитву пел? Посторонись, парень, не загораживай товар. Есть деньги – забирай, нет – оставь другим. Мои ягоды долго не лежат, такие даже в саду твоей школы не растут.

«И без тебя знаю», – мрачно подумал Арлинг. Все вишневые деревья пропали два года назад после сильного самума, накрывшего город, а молодые саженцы еще не плодоносили. Ему уже и не хотелось никаких вишен, но торговка разбудила в нем что-то от старого Регарди, и покупка ягод стала принципиальной. Может, занять денег у Беркута? У него они водились всегда, и Арлинг никак не мог понять, в чем тут дело. Казалось, что мальчишка работал не больше остальных. Впрочем, деньги у Шолоха никогда не задерживались. Он мог потратить все до монеты на покупку широкополой арвакской шляпы из Согдарии, которая при ветрах Балидета была совсем бесполезной, а на следующий день подарить вещицу Джайпу. Повар от подарков никогда не отказывался.

Вот и сейчас Беркут занимался тем, что проматывал деньги в карты Сахару и Олу. Они играли уже час, ожидая имана перед дворцом Торговой Гильдии Балидета, где мистик встречался с каким-то купцом из Шибана. В городе было принято, чтобы ученики сопровождали своих учителей. Шолох считал, что на самом деле во дворце проходила встреча таинственной Белой Мельницы, но у Беркута на все было свое мнение. Арлинг карты не любил, так как они напоминали ему прошлое в Согдарии, поэтому бесцельно слонялся по Багряной Аллее, охотясь за новыми запахами и звуками.

Но сегодня главная улица города была пустой и спокойной. Недавно из Балидета ушел большой караван, и в городе царило редкое спокойствие. Изнывающие от жары горожане торопливо пересекали улицу, стараясь, как можно быстрее скрыться в тени прохладных дворцов и административных зданий. Раскаленный воздух лениво перетекал из одного конца Аллеи в другой, но даже многочисленные фонтаны, шумевшие перед дворцами, не могли справиться с палящим зноем.

Главная улица разрезала Жемчужину Мианэ на две половины. Дворцы, рынок Мерв и большинство храмов располагались в западной, старой части города, а школы, бани и дома – в восточной. Остальные улочки разбегались от Багряной Аллеи, словно прожилки на листе чингиля. Чужеземцу было так же сложно в них разобраться, как запомнить всех богов, которым поклонялись в Сикелии. Регарди понадобился не один год, чтобы научиться свободно передвигаться в причудливом лабиринте города.

Он втянул воздух и постучал сапогом по каменной мостовой. Иман говорил, что Аллея осталась еще от древних, которые построили город, а потом покинули его задолго до того, как в него пришли первые кучеяры. По словам учителя, у камней был темно-красный цвет, от чего улица и получила свое название. Наверное, так выглядела кровь. Или вишня, которую не хотела продавать проклятая старуха.

– Поступим так, – решительно заявил Арлинг, озаренный новой идеей. – Я даю тебе пять монет, а ты даешь мне пять ягод. Идет?

– Легкого солнца вам над головой, добрый господин! – вдруг запричитала торговка. Регарди не сразу сообразил, что обращались не к нему, а ребенку, который сердито сопел где-то на уровне его пояса. Обругав себя за невнимательность, Арлинг быстро «осмотрел» дитё и, не найдя в нем ничего интересного, вновь повернулся к кучеярке. Но внимание женщины было полностью поглощено подошедшим мальчиком.

– Хранят боги вас и вашу семью, – ласково проворковала она. – Хотите ягодку? У меня вкусные вишни, самые сочные и сладкие. Возьмите, попробуйте!

– Сколько стоят твои вишни, женщина? – серьезно спросил мальчуган, и сердце Регарди громко стукнуло от нехорошего предчувствия. Его ягоды собирались купить! Вскоре он убедился в своей догадке. На мальчишке висело столько золотых украшений, что на них можно было приобрести целый сад вишневых деревьев вместе с хозяйкой. Да и пахло от него не дешевыми благовониями. Впрочем, на Багряной Аллее бедняки не жили.