– Лялечка, ты же в вашей группе английский знаешь уже лучше всех, – убеждала ее Галчонок, – тебе что, денег не жалко? Не нужны тебе никакие дополнительные занятия.

Но Лялька упорно продолжала являться и аккуратно оплачивала все уроки – за что мать к ней особенно благоволила: приглашала к столу и не возражала, когда отец отвозил припозднившуюся девушку домой. Настя тоже подружилась с рыжеволосой певуньей – тем более, что та, в отличие от Наташки, никогда не лезла к ней в душу с досужими расспросами. Наоборот, Лялька сама рассказывала Насте о своих многочисленных ухажерах, которыми вертела, как хотела, – но близко к себе никого не подпускала.

– Неужели тебе никто из них не нравится? – допытывалась Настя. – Этот Володя Пономаренко из вашей группы – он в тебя ведь безумно влюблен, невооруженным глазом видно. А сам такой славный. И еще этот беленький, не знаю его фамилию, за тобой бегает. Он, кажется, с третьего курса. Красивый такой: сероглазый, с темными бровями.

– Они мне все нравятся, – смеялась Лялька. – Нравятся многие, а люблю одного.

– И кто же этот счастливец? Я его знаю?

– Нет. Ни ты, и никто другой. Его знаю только я.

– А он тебе отвечает взаимностью?

– Ему нельзя. Он женат.

– Женат? – поразилась Настя. – Ты что, с ума сошла? Как это можно: любить женатого?

– Еще как можно! Я его безумно люблю! Люблю каждую его клеточку, каждую морщиночку! Я дышу им! Засыпаю и просыпаюсь с его улыбкой – уже почти год. Только он об этом не знает и никогда не узнает. Поэтому все наши студенты мне до лампочки.

– Наверно, это кто-то из преподавателей?

– Не спрашивай, все равно не скажу. Под пыткой не скажу.

– Ляль, но ведь это бесперспективно. Ты же не собираешься разбивать его семью?

– Конечно, нет! Буду любить, и все. Пока любится. А там – как получится. Ладно, забудь, что я тебе наговорила. А то еще ляпнешь кому-нибудь, и пойдут слухи по институту.

– Нет, что ты! Я чужие тайны не выдаю.

– А ты сама? – Лялька внимательно посмотрела на нее. – Почему все время одна? Неужели никто не нравится? Я смотрю: ты все дома да дома. Ведь весна – самое время на свиданки бегать. Вон твоя подружка – я ее частенько с этим черномазым вижу. Он кто: грузин какой-нибудь или чеченец?

– Азербайджанец.

– И что у нее с ним: серьезно?

– Да нет – просто так ходит. От скуки. Пока никого получше не подцепит. Я ей говорю, что так нельзя, да разве она слушает.

– Азербайджанец? Сложная нация. Зря она с ним так – может и нарваться. Ты ее предупреди: они обиды не прощают. Ну, а у тебя кто на сердце – признайся. Я же с тобой поделилась.

– Я тоже люблю несвободного парня, – вдруг решилась на откровенность Настя. – Я ему раньше нравилась, – да и сейчас он вроде ко мне неравнодушен. Но одна студентка, кажется, ждет от него ребенка.

– Кажется или ждет?

– Точно не знаю. Но какая разница? Раз у них все было, значит, со мной у него уже ничего быть не может.

– Да почему? Мало ли что у кого было. Главное: что есть и что будет. У тебя был с ним секс?

– Да ты что! Конечно, нет! Вообще ничего не было. Даже не целовались. Один раз он хотел меня поцеловать, но я убежала. Это было еще год назад.

– Да. Сложная штука – любовь. Ужасно хочется взаимности – а нельзя. Но ты не падай духом: раз он пока свободен, может, его еще и заполучишь.

– А ребенок? Он, как узнает, точно на ней женится. Он такой совестливый.

– На каком она курсе?

– На первом. Факультет информатики.

– Что-то я не слышала, что там кто-то беременный. На третьем, знаю, есть две девчонки и на втором одна с пузом ходит. Такие слухи быстро распространяются. Хочешь, узнаю точно? Как ее фамилия?

– Не знаю. Знаю, что зовут Аня. Тоненькая такая, светленькая, с локонами до плеч.

– Все, я знаю, кто это. Анька Тенчурина. Она за Тумановым бегает. Так вот твоя зазноба: Вадька Туманов. Красивый парень – действительно, в такого влюбиться можно только так. Он с Белоконевым дружит, который был на маскараде Дедом Морозом.

– Это Наташкин брат. Они живут напротив нас.

– То-то я с ним пару раз у вас на лестнице встречалась. Но, насколько я знаю, у Туманова с Тенчуриной сейчас ничего нет. Может, ты преувеличиваешь?

– А беременность? Она мне сама сказала. На маскараде. Сказала, что у них все было.

– Она?! Тебе?! Такое сказала?! Вот идиотка! Да она наврала! Специально. Значит, у них не получилось – из-за тебя. Значит, он тебя любит. Радуйся!

– А если она и вправду беременная? Тогда все – он на ней все равно женится.

– Брехня все это! Если бы это была правда, он бы уже знал. Все бы знали. А они всегда врозь – на переменах и после занятий. Ладно, я про это аккуратно узнаю.

– Как?

– А у девок из их группы. Если на физкультуре отпрашивается, значит, у нее бывает течка. А у беременных месячных не бывает. Она вообще была бы от физкультуры освобождена. Завтра же узнаю.

– Только про меня ни слова. Обещаешь?

– Да о чем речь! Жди, завтра скажу.

Назавтра, разыскав на большой перемене Настю, Лялька сообщила, что Тенчурина все выдумала: на физкультуре она регулярно отпрашивается и живот у нее абсолютно плоский. – Может, у нее с Тумановым вообще ничего не было, – возбужденно тараторила Лялька, – а ты переживаешь. Давай я с ним поговорю?

– Не-е-ет! – завопила Настя на весь коридор. – Ни в коем случае! Слушай, Ляля, забудь. Умоляю! Я тебе ничего не говорила. Поклянись!

– Ладно, ладно! – торопливо кивнула Лялька, испуганно глядя на нее. – Да не переживай ты так. Я забуду, забуду, уже забыла.

И она убежала на свой этаж. А Настя, испытывая непонятное облегчение и другие сложные чувства, направилась в класс, где на предстоящем зачете по химии эти чувства оказались весьма некстати.

В этот же день в их десятом «А» на классном часе – красе и гордости лицея – произошла кровавая драка с далеко идущими последствиями. А причиной драки стала тема классного часа: отношение лицеистов к религии.

Вначале ничто не предвещало такой развязки. Екатерина Андреевна кратко рассказала о разных религиях и попросила ребят высказаться, что они думают о вере. Выяснилось, что большинство из них считают себя атеистами.

– Бога нет! – безапелляционно заявил Денис. – И нет никакой загробной жизни. Все эти разговоры о райских садах выдумки. Могу доказать.

– Ну докажи, – повернулись к нему ребята.

– Чтобы там росли райские яблочки и всякие цветочки, нужна земля. А в ней жучки-червячки и корни тех же деревьев. Райские сады не могут цвести в пустоте.