– В этом нет необходимости между друзьями, – сказал король Дариас. Они стояли почти на одной высоте, и его взгляд скользнул по ее лицу. Беспокойство нахмурило его брови. – Вы чувствуете себя лучше?

Эти слова усилили охватившую ее панику. Она позаботилась о том, чтобы нанести крем на темные круги под глазами и пудру на лицо, чтобы скрыть новую бледность кожи и резкость на щеках.

– Я в порядке, – сказала она. Эти слова прозвучали глухо в ее собственных ушах.

Король Дариас посмотрел на нее понимающими глазами, но не стал настаивать на большем.

– День за днем мы все же привыкнем.

Ана кивнула.

– А теперь, – сказал он, отпуская ее и отступая назад, – займемся формальностями. Вы готовы?

– Да. – Она смотрела, как он возвращается на свой трон. В зале сразу же воцарилась тишина, когда оставшиеся члены Трех Дворов обратили свое внимание на своего короля. Небесный и Земной суды сидели на своих соответствующих местах, и, стоя рядами у входа, прямо напротив трона, присутствовали солдаты, одетые в темно-синие ливреи и несущие бронзовый символ Морского двора – морской дракон.

Командир Ронок и несколько членов королевской гвардии стояли по обе стороны трона, и Ана не могла не взглянуть на пустое место перед возвышением, которое всего несколько дней назад занимал адмирал Фарральд. По обе стороны зала стояли незанятые места, напоминая о потере, которую понес Брегон. Но когда король Дариас стоял на своем помосте и оглядывал три своих Двора, казалось, что надежда наполняет комнату, как ветер – паруса корабля.

– Три Двора Брегона, – начал король Дариас. – Мы боролись и победили против иностранного вторжения и измены в наших собственных Дворах. Сегодня я рад обратиться к вам как ваш король.

Раздались оглушительные аплодисменты.

– Как вам хорошо известно, наша победа была нелегкой, и она, безусловно, была бы невозможна без определенных людей. – Король Дариас кивнул Ане. – Алая тигрица Кирилии и ее союзники сыграли важную роль в спасении Брегона. От имени трех моих Дворов и всего Королевства Брегон я благодарю вас, Анастасия Михайлова, Алая тигрица, за то, что сражались на нашей стороне.

Алая тигрица. Она почти забыла это имя. И все же, пока она стояла, смакуя эти слова, со всех сторон Годхаллема послышалось какое – то движение. Три Двора поднялись на ноги. И Ана могла только с удивлением наблюдать, как король Дариас Реннарон Брегонский повернулся к ней и низко поклонился.

Они говорили об этой встрече заранее, во время ее многочисленных визитов в его покои после битвы, но он не упомянул эту часть своей речи. Океанский бриз врывался в открытые двери Годхаллема.

– Мы не нашли тело Сорши Фарральд, – продолжил король Дариас. – Мы продолжим поиски. Нам нужно убедиться, что Сорша Фарральд – если она жива – не доберется до императрицы Морганьи с нашим последним сифоном.

В комнате воцарилась мрачная тишина, каждая пара глаз была прикована к королю.

– Поэтому я хотел бы объявить о союзе с Алой тигрицей Кирилии. – Усмешка скривила губы короля, когда он перевел взгляд на Ану. – Я хотел бы отправить тысячу брегонских солдат в плавание с Алой тигрицей, чтобы начать контратаку против нынешнего кирилийского режима.

Ана ответила на его улыбку и коротко кивнула. Король Дариас обсуждал это с ней наедине в прошлые дни, но это должно было быть официально одобрено тремя Судами.

Теперь ясные серые глаза короля скользнули по залу.

– Все, кто за, встаньте и скажите «да».

Сначала была только тишина.

А потом где-то в районе Небесного Двора поднялся придворный.

– Да.

– Да! – крикнул другой с Земного Двора.

– Да, – произнес капитан военно-морского флота прямо за спиной Аны.

Ана стояла очень тихо, затаив дыхание, а вокруг нее стояли придворные из Трех Дворов Брегона, крики наполняли воздух. Снаружи ветер и волны, казалось, торжествующе ревели, а наверху гудели колокола Годхаллема, как будто сами боги бормотали им в знак согласия.

– Анастасия?

Она моргнула и снова обратила свое внимание на короля Дариаса. Он широко улыбался ей.

– Три Двора Годхаллема единогласно проголосовали за союз, – сказал он, и когда она повернулась, чтобы оглядеться, Ана увидела, что все придворные Трех Дворов стоят лицом к ней. Она подумала о первом дне, когда приехала сюда, о насмешках и колкостях, которые эти мужчины бросали ей, когда она стояла перед ними в своей рваной одежде.

Теперь на их лицах читалось только уважение.

Возможно, подумала Ана, перемены все-таки не так уж невозможны.

Король Дариас развел руками.

– Ну что, Алая тигрица Кирилии? – он спросил. – Вы согласны?

Ее наполнила смелость и прилив надежды. Она потеряла свою силу родства, но здесь… Здесь было доказательство того, что она не нуждалась в нем, чтобы руководить. Не сила родства делала ее способной руководительницей, не она определяла ее.

Она была Алой тигрицей Кирилии, и этого было бы достаточно.

Ана глубоко вздохнула, расправила плечи, вздернула подбородок и шагнула вперед.

– Король Дариас и Три Двора Брегона, – сказала она. Ее голос звучал громко и ясно в залах Годхаллема. – Я принимаю союз.

К тому времени, как она покинула Годхаллем, солнце поднялось выше в небе. В Блу Форте теперь кипела жизнь, дворы, окружающие Годхаллем, были переполнены, так как гонцы, придворные и солдаты Блу Форта спешили то туда, то сюда. В полдень должна была состояться инаугурация, поскольку король Дариас стремился занять места в своем правительстве, оставшиеся вакантными после резни Керлана во время битвы при Годхаллеме.

Ана отошла в сторону от толпы и пошла по знакомой тропинке, петлявшей между ольховыми деревьями. Люди встречались все реже, пока, наконец, она не завернула за угол здания. Ана раздвинула занавес из виноградных лоз и поднялась по ступенькам.

Старая сторожевая башня была окружена солнечным ореолом, ее обнаженная скала высекала личное, интимное пространство над океаном внизу. На фоне неба вырисовывался силуэт молодого человека, которого она искала.

Свет блестел на его песочно-каштановых волосах и освещал золото, украшавшее его темно-синюю тунику. Он нетерпеливо отбивал ритм своими высокими сапогами. На его бедрах висел меч, его рукоять изображала гордый, ревущий символ морского дракона.

Он обернулся на ее приближающиеся шаги, и выражение его лица смягчилось. Синяки на его лице были тщательно покрыты пудрой, но она видела, как он держался напряженно, бинты обвивали его руки и предплечья.

Она почти не видела его последние два дня, которые он провел под тщательным наблюдением в медицинском отделении Блу Форта в окружении целителей. Ее сердце открылось, когда она упивалась его видом сейчас, и она не могла не думать о том, как он поцеловал ее той ночью во время шторма, о том, как нежно он обнимал ее в Годхаллеме.