Том надел очки и расстегнул молнию на мокрой куртке.

– Угораздило меня сесть в один вагон с буйнопомешанной, – вздохнул он. – Что еще за Обайская Кипта?

– Может, у нее и другое название найдется, только я его не знаю, – сказала Полли. – А мистер Пайпер – он вообще кто? Получается, он такой же Тан-Кул, как и ты. Кстати, в супермаркете был великан. Мне Эдна рассказала.

– Вы из какого заведения сбежали? – спросил Том.

Безудержный хохот все-таки прорвался наружу: – Из колледжа Святой Маргариты в Оксфорде. У меня там палата с войлочными стенами – на двоих с Фионой Перкс.

– Вот туда и возвращайтесь, – сказал Том. – Неблагодарный! – воскликнула Полли. – Ты же сам заварил эту кашу – вытащил меня с тех похорон! Забыл?

Том промолчал.

Полли от злости прикусила язык. «Дура ты, Полли! Ни слова о похоронах! Нашла о чем ему напоминать!»

– По-моему, – сказала она, – легендарный бабушкин зонтик я забыла на ступеньках у Майлс-Кросс. Помнишь его? Огромный бело-зеленый зонтик, который ты держал над бабушкой на Дне спорта перед отъездом в Австралию.

Том молчал. Полли зашла с другой стороны: – Я, конечно, не сержусь на бабушку, она имела полное право отказать тебе от дома. Она поступила хорошо и разумно – со своей точки зрения, – но я подозреваю, это до нее добрался Мортон Лерой. Ведь бабушка не знала, что ты уже дал мне понять после пантомимы: я для тебя не более чем досадная поме…

– Хватит, Пол… – свирепо начал Том. И осекся. – Ты мне говорила, как тебя зовут? – осторожно спросил он.

Хохот снова прорвался наружу.

– Нет, – улыбнулась Полли. – Не говорила, сам знаешь. Кстати, меня зовут не Полли – это ты тоже знаешь. Меня зовут Геро.

Вот, получилось, поняла Полли. Все получилось. Том снова снял очки и сделал вид, будто полностью поглощен воображаемым пятнышком, но он улыбался, протирая очки, улыбался всем измученным лицом, совсем как Полли, и ничего не мог с собой поделать. Он снова надел очки, оперся локтями о столик и наконец-то посмотрел на Полли.

– «Полифонические помощники», – сказал он. – Зря ты так. Ты никогда не понимала, чем рискуешь.

– Понимала-понимала, – ответила Полли. – После пантомимы у меня был разговор с Мортоном Лероем. Ты знал?

Том помотал головой. Поезд разогнался и загрохотал во тьму. По напористому гулу стало ясно, что они въехали в туннель. Тому пришлось перекрикивать шум:

– Сначала и представить себе не мог… это было слишком невероятно… как Тан-Кул в супермаркете… понемногу осознал, что это может быть только великан…

– Это дар, которым она тебя наделила! – крикнула в ответ Полли. – То, что ты выдумываешь, всегда сбывается, а потом возвращается и больно бьет по тебе!

– Только когда ты написала «Лерой» вместо «Легри»! – прокричал Том. – Тут у меня глаза открылись! Просто до последнего думаешь: «Со мной такого быть не может»! Я вот думаю до сих пор!

Ответа Полли все равно никто не услышал – поезд выехал из туннеля на яркое полуденное солнце. Оно ударило в глаза, и Полли и Том прикрыли их ладонями. Когда Полли, проморгавшись, различила пейзаж за окном, оказалось, что они едут по берегу моря. Белопенный прибой бился и откатывался у самых рельсов, мириады блесток играли на серой воде, тянувшейся к солнцу.

– Так всегда бывает? – спросила Полли.

– Думаю, каждый раз по-разному, – сказал Том. – Я ездил в поезде Лаурели только однажды. Тогда были горы и пустыня. Мне кажется, все зависит от ее чувства юмора.

– Провались она со своим чувством юмора, – процедила Полли. – Верный Том. У тебя же нет рака, правда?

– Вот что она тебе наговорила!..

Том устало провел по лицу ладонями и, приподняв очки, протер глаза. Поезд заметно сбавил ход. Лицо у Тома было такое, словно он с каждым движением стирал с него краску.

– Если бы я думала о тебе хоть немного, – сказала Полли зло и обиженно, – я бы заметила подвох. Она мне врала на все мои расспросы. Ты же сам научил меня насчет сентиментальной чуши, но я об этом даже не вспомнила!

Заскрипели тормоза. Мимо окна поплыла станция. Том поднялся:

– Я знаю Лаурель много лет, а ты – нет.

Полли тоже поднялась. Неподалеку Сэм, Эд и Анна подхватили инструменты и двинулись к выходу. У двери они притормозили и неуверенно обернулись, поджидая Тома.

– Идите-идите. – Том махнул им рукой. – Там только одна дорога. Не заблудитесь. Я догоню вас через две минуты.

Анна кивнула и вышла на платформу. Сэм с Эдом переглянулись и потянулись следом: они явно подумывали, не стоит ли вернуться и избавить Тома от Полли, но ведь это было бы неловко, стыдно и тягостно. Они скрылись из виду, а Том потянулся за виолончелью.

– А ты не можешь взять и не пойти? – спросила Полли.

– Тогда за мной придут, – ответил Том. – Не хотелось бы. Выходим.

Они с Полли выбрались на залитую солнцем пустую платформу. Казалось, здесь нет ни души. Они прошли по платформе, потом гулко протопали по деревянному полу кассового зала. Снаружи тянулась длинная улица, обсаженная с обеих сторон каштанами, с которых тихо облетали большие оранжевые разлапистые листья и падали на Анну, Эда и Сэма, шагавших в отдалении. Над деревьями в синем небе висела белая плоская луна.

– Не надо было тебе садиться в поезд, – проговорил Том, когда они двинулись по улице. – Я бы посоветовал тебе вернуться, но, по-моему, отсюда лишь один выход – вперед.

– Понимаю, ты не хочешь, чтобы я видела… – начала Полли.

– Не хочу, – кивнул Том. – И не только. Ты не понимаешь… от тебя уже ничего не зависит.

– Зависит, – возразила Полли. – Я должна держать тебя и не отпускать.

Том вздохнул.

– Я же говорю: не понимаешь. Ты так и делала пять лет, а потом перестала. Не по своей вине, конечно.

Разлапистый лист упал на виолончельный футляр и соскользнул на землю. Полли поежилась.

– В общем, – добавил Том, – я рад случаю извиниться.

– Извиниться? – удивилась Полли. – Я думала, все наоборот…

– Ну, значит, извинения взаимны, – сказал Том.

– За Мэри Филдс? – уточнила Полли.

Том пожал плечами:

– За нее, пожалуй, тоже. Отчасти я так пытался уберечь тебя. Бедняга Мэри. Я ее уже больше года не видел.

Они шли и шли, и листья порхали в воздухе и ложились на мостовую. Полли уныло размышляла, как теперь быть. Зато бессмысленная радость ее больше не беспокоила. Если учесть, что Том сейчас не в себе – и это понятно и естественно, – ничего, собственно, не изменилось.

– Тогда зачем ты опять пытаешься заткнуть мне рот? – спросила она. – Да-да. И всегда пытался.

– А что мне еще делать? – вспылил Том. – Я был вынужден общаться с тобой и слать тебе разные разности, поскольку ты была моим единственным спасением, но если я так поступал, это не значит, будто мне это нравилось, особенно когда Мортон обо всем пронюхал! И после этого я заключил с Лаурелью договор, ведь надо было отвести от тебя удар…