– Мы поддерживаем иск, – сказал Эд.

Они с Сэмом и Анной выступили вперед и встали рядом с Полли, и вид у них был непреклонный.

Мистер Лерой стоял напротив, тяжело опершись на трость. Глаза у него налились кровью. Казалось, он вот-вот развалится на части, и Полли не могла на него смотреть. Он был словно ходячий труп.

– Лаурель, – произнес он, – мне представляется, эти люди не имеют права здесь находиться.

– Имеем, – возразила Анна. – Моя мать урожденная Лерой, она говорила, у нас есть право пригласить троих друзей.

Лаурель внимательно оглядела Анну.

– Хорошо, – сказала она. – В таком случае я проведу разбирательство. Милая Полли, надеюсь, ты не тратишь наше время впустую.

– Нет, – сказала Полли. – Я ведь не ошибаюсь, полагая, что до настоящего момента жизнь Тома была священна и неприкосновенна? Я имею в виду, он мог бешено гонять на машине и вообще как угодно рисковать и при этом оставаться целым и невредимым.

– Разумеется, – сказала Лаурель.

– Однако мистер Лерой дважды пытался убить меня, когда я была с Томом, – продолжала Полли. – В первый раз свидетелями были Сэм и Эд, во второй – Лесли, и во второй раз Том довольно серьезно пострадал…

– Я готов это подтвердить, – сказал Сэм. – Мы все готовы.

– Да и вы наверняка знаете об этом, – сказала Полли, – ведь я видела вас с Томом всего месяц спустя.

– Том, милый, – произнесла Лаурель, – ты говорил мне…

– Мало ли что он вам говорил, – перебила ее Анна. – Ничто на свете не могло убить его, кроме Мортона Лероя, и вам это известно куда лучше, чем мне!

Настала тишина. И в ней Полли впервые различила тихое журчание зыби, сочившейся из пруда. Лаурель, похоже, размышляла.

– Весьма логично, милая Полли, – сказала она. – Только, прошу, вели своим друзьям не делать смелых допущений.

Она посмотрела куда-то за спину Полли и Анны.

– Себ, милый, – начала она и повторила, когда Себ с неохотой подошел к качелям: – Себ, милый, мне кажется, ты был со мной не до конца откровенен. Когда мы составляли наш план, ты не сказал ни слова об отце. – Она повернула голову к мистеру Лерою. – Мортон, дорогой, думаю, ты повел себя крайне неразумно.

Мистера Лероя колотило. Красные глаза злобно и мстительно косились на Полли.

– Наоборот, это она хотела украсть мою жизнь, – прохрипел он. – И это она выкрала портрет из твоей комнаты. Привлеки ее к ответственности.

– Я приму это во внимание. Благодарю, – сказала Лаурель. – Однако, Мортон, я вынуждена удовлетворить иск Полли, ты сам видишь. Себ, милый, подойди поближе.

Том протянул руку и стиснул ладонь Полли. – Кто, я? Зачем? – растерялся Себ.

– Глупенький. – Лаурель с улыбкой поманила его. – Ты мне понадобишься, если Мортон проиграет дело.

Себ медленно прошел к качелям. На лице его застыла гримаса такого ужаса, что Полли поняла: вот чего боялся Себ все эти годы. И наверняка пожалела бы его, если бы он, проходя, не шепнул ей:

– Не одна Лаурель тут бессердечная тварь. – Ничего, это не смертельно, – отозвалась Полли. – В буквальном смысле слова.

Между тем Лаурель мягко подтолкнула Лесли в спину.

– Вставай, милый. Себ совсем молод. Возможно, ты мне и не понадобишься.

Лесли вскочил, обиженный, ошарашенный, виноватый, и с изумлением посмотрел на Себа, который уселся на его место.

– Что случилось?

– Тише, тише, милый, – промолвила Лаурель. – Итак, Мортон, вот мой вердикт. Я дам вам обоим возможность оправдаться. Том вправе воспользоваться любым средством, принадлежащим ему по праву. Ты вправе воспользоваться точной заменой того средства, которое он изберет. Кто первый окажется в пруду, тот и уйдет. Это ведь справедливо, правда, Полли?

– Нет! – вскинулась Анна, а мистер Лерой закричал:

– Лаурель! У меня не осталось сил!

– Возможно, – сказала Лаурель, – но таков мой вердикт.

Полли уставилась себе под ноги, в траву, мучительно пытаясь вникнуть в ее слова. Лаурель ясно и преднамеренно показала Тому, что он может и победить. Но зачем? Все кругом пришло в движение, словно гости не хотели пропустить интересное зрелище, а Себ почему-то разразился стрекочущим смехом. Она подняла голову. Себ смеялся над ней, а Тома рядом больше не было. Увидев глумливое лицо Себа, Полли поняла: его преданная любовь к ней всегда была лишь оборотной стороной стойкой неприязни. И он-то точно знал, что имеет в виду Лаурель.

Том и мистер Лерой стояли на лужайке на полпути к пруду. Журчание едва различимого течения превратилось в сиплый скрежет. Зыбь стекала теперь обратно в пруд. И сам пруд стал… какой-то не такой. Он лежал то ли выше, то ли дальше, а может быть, и ниже стоявших на лужайке противников – словно глубокая впадина в ином измерении. Рассудок упорно подсказывал Полли, что никакого пруда здесь нет, несмотря на зыбь, которая всасывалась в него воронкой. Зыбь было видно только потому, что все за ней делалось зыбким. И пока Полли поворачивала голову в сторону пруда, зыбь растеклась в стороны и мерцающим морем захлестнула всю зеленую лужайку, залив Тома и мистера Лероя до самых колен. Ни Том, ни мистер Лерой не шелохнулись, но поток прозрачной зыби дошел им уже до пояса.

Мистер Лерой угрюмо оперся на трость и заколыхался в зыби, словно змея. Том протянул блеклую мерцающую руку. Это был привычный жест, хотя на сей раз в нем таилось и сомнение, и опасение. К поверхности всплыла виолончель – она по-прежнему стояла, прислоненная к стулу, на зыбком зеленом склоне, – и у Тома в руке сам собой возник смычок. И сразу воронка зыби словно заострилась, хотя и не сдвинулась с места. Зыбь схлынула мистеру Лерою ниже колен, а Том потонул в ней до плеч. Он это заметил – и тут же шагнул прочь от виолончели и сложил руки на груди, зажав зыбкий смычок под локтем.

Элегантная публика вокруг Полли негромко, вежливо зааплодировала. Кто-то крикнул «браво» мистеру Лерою. Несколько других голосов ехидно посоветовали Тому сыграть на виолончели, раз уж он так рвался ее заполучить. Полли, не успев подумать, бросилась вперед и хотела забрать виолончель.

– Не надо! – закричала Анна.

Сэм и Эд схватили Полли за руки и оттащили назад. Полли сразу прекратила сопротивляться. Она всего-навсего попыталась помочь, а другие – ее остановить, но даже подобная мелочь еще сильнее заострила зыбучий конус. На зеленой траве стояла четко очерченная серая фигура мистера Лероя. Мерцали лишь его ступни и кончик трости. А Тома зыбь захлестнула с головой, он поблек, задрожал и почему-то – может быть, из-за перекошенной, искаженной перспективы – казался гораздо ближе к прямоугольной впадине, в которую сочилась зыбь, и было видно, что впадина эта как гроб. Залитый солнцем сад, изысканная восторженная публика – все поплыло у Полли перед глазами, когда она поняла, что происходит. Один, без посторонней помощи, Том не мог отправить мистера Лероя в пруд. А любая помощь отправляла туда его самого. Все поплыло перед глазами – осталась одна Лаурель, она выпрямилась на качелях и глядела на Тома с суровой полуулыбкой. Лаурель со своей ледяной злобной логикой сделала так, чтобы у Тома оказался только один путь к победе.