Меня посетила мысль: «Надо поспать».

Чтобы утихла боль, которая возвращалась, по мере того как мышцы остывали.

Чтобы забыть о косатке, внезапно появившейся на волнах, о нескончаемом падении Даррелла, о теле Наоми на Агат-Бич, о потухшем взгляде Чарли в машине, о руке, вынырнувшей из океана…

…о деньгах моих матерей в багажнике «Форда»…

Я наполнил водой один из стаканов для полоскания зубов и поискал в аптечном шкафчике обезболивающее. Их выбор оказался на удивление обширным – должно быть, жителей домика одолевали все виды воспалений и невралгии. В итоге я остановил свой выбор на «Демероле», для верности добавив «Оксикодон», даже не потрудившись узнать, сочетаются между собой эти два средства или нет: у меня болело все, что только возможно.

За дверью обнаружился мягкий халат, махровый, как в гостиницах, и я закутался в него.

Вернувшись в главную комнату, я почувствовал, как меня охватывают первые волны блаженной усталости, – или это уже сработали болеутоляющие? Я просмотрел книги, стоящие на деревянном брусе, служившем каминной полкой: Чак Паланик, Джим Линч, Шерман Алекси, Джудит Джанс… только местные авторы. Мне захотелось разжечь огонь, но это было бы рискованно – дым мог привлечь внимание. Я включил батареи на полную мощность, отодвинул в сторону застекленную дверь, ведущую на террасу, затем открыл ставни окон, выходящих на бурное море, – в комнате послышался рев ветра, – проворно закрыл дверь и потушил все огни.

В доме царил полумрак. Я отыскал в одном из ящиков на кухне свечку и коробок спичек. Зажженную свечу отнес на низкий столик.

После этого рухнул на диван. Не знаю, то ли сказывалось изнеможение, то ли подействовали таблетки, но это был самый глубокий, самый удобный и самый уютный диван, на котором я когда-либо сидел.

Я перевел взгляд на сероватый прямоугольник окна и уставился на темное море, ощетинившееся светлыми гребнями, обложенное тучами черное небо, белые брызги, взлетающие в воздух на фоне скал по всей длине маленькой бухточки, и невидимый горизонт. Я слышал, как вокруг дома грохочет гром, ветер свистит в вершинах сосен, стоящих вдоль берега, а цепь стучит о пристань. Слышал, как трещит дом, будто жалуясь. Как ни странно, эту атмосферу я находил самой умиротворяющей. Думаю, в какой-то мере этим блаженным состоянием я был обязан действию лекарств.

В то самое мгновение, когда я уже погружался в сон, мой онемевший мозг будто иглой пронзила мысль:

«Агат-Бич».

Под закрытыми веками появилась картинка.

Кое-что, имеющее отношение к Агат-Бич…

Внезапно, на долю секунды, мое сознание будто молнией озарило: я увидел правду.

Но слишком поздно: сон вымел эту мысль, словно дождь, который уже давно смыл с пляжа мои следы, и я уснул.

– Где Генри?

Сидя за столом для совещаний, в центре шума и суеты, Чарли покачал головой, готовый расплакаться. Кто-то принес два дымящихся стакана.

– Чарли, – сказал Крюгер, отпивая глоток кофе, – ты хочешь отправиться в тюрьму?

Это слово будто хлестнуло его, и живот моментально отреагировал приступом боли. Парень, похожий на Филипа Сеймура Хоффмана[53], молча смотрел на Чарли, пожевывая зубочистку.

Вся эта суматоха началась, когда одна из патрульных машин, выехавших на поиски Генри, наткнулась на тело Даррелла у подножия маяка. Не прошло и часа, как прибыло множество полицейских из патрульной службы штата Вашингтон, а с ними – целая толпа каких-то парней с континента. Служба шерифа превратилась в настоящий цирк. Постоянно кто-то входил и выходил, хлопали двери, отъезжали и с шумом тормозили машины. Все вокруг пребывали в возбуждении, гавкали, будто собаки в питомнике, и даже иногда отпускали шуточки. В то же самое время никому и в голову не приходило оплакивать смерть Даррелла Оутса…

Сейчас Чарли находился под перекрестным допросом. К нему приехал его брат Ник в сопровождении другого заместителя шерифа.

– Сотрудничать в твоих интересах, – бросил он Чарли на ухо, злобно выкручивая ему руку движением, полным полицейской – или братской – жестокости, вталкивая его в помещение за решеткой, где находятся задержанные преступники.

– Чарли, – вкрадчиво произнес Крюгер, – его машину нашли припаркованной возле баскетбольной площадки. Где ты был этой ночью? Никто из друзей тебя не видел. Твои родители говорят, что ты куда-то ушел. Матери Генри тебя тем вечером тоже не видели. Ты хоть осознаешь, в какие неприятности влип?

Чарли осознавал, но молчание ему пока казалось наилучшим решением.

– Я вам уже сказал: я не знаю, где он.

Эту фразу он повторил уже непонятно в который раз.

И уже в который раз на нем остановились их взгляды, ясно говорившие: «Ну, конечно же, нет».

И снова полицейские так же безмолвно переглядывались.

Кто-то вошел, наклонился и что-то прошептал на ухо Крюгеру, лицо которого тут же омрачилось. Он искоса посмотрел на Чарли, и на этот раз тот прочел на лице шерифа новое выражение: самое искреннее беспокойство. Которое привело его в замешательство.

Что-то случилось…

Человек с зубочисткой перестал жевать: он тоже ждал.

– Чарли, – начал Крюгер очень мягким голосом, – найден каяк, опрокинувшийся у входа в бухту. Пустой…

Чарли ощутил шум крови в ушах.

– Спасательная служба прочесывает весь район и остров. – Ты уверен, что ничего не хочешь нам сказать? – Кулак Крюгера обрушился на стол, заставив его подпрыгнуть. – ЧАРЛИ, НУ В КОНЦЕ-ТО КОНЦОВ!

– Это мы… – произнес он.

Филип Сеймур Хоффман номер два перегнулся через стол.

– Что – «вы»?

– Даррелл Оутс… это мы…

– Боже мой! – воскликнул псевдо-Хоффман.

– Это вы его столкнули? – недоверчиво поинтересовался Крюгер.

Чарли кивнул. И рассказал им.

Все.

С самого начала: с их расследования.

Как они рылись в хибаре Джека Таггерта, как обнаружили видео, как следили за Таггертом и Дарреллом, когда те разбили и закопали компьютер.

– Срань господня! – воскликнул на этот раз Филип Сеймур Хоффман.

Чарли рассказал, как они отправились к Оутсам, чтобы расспросить их…

– Что вы сделали? – не поверил Крюгер.

…как они расспросили Нэта Хардинга и узнали о существовании на острове шантажиста…

– Этот парень смеется над нами, Бернд!

…как Генри обнаружил деньги в ячейке хранилища, арендованного на имя матери; как после полицейской облавы Даррелл Оутс подкараулил Чарли в Ист-Харбор и силой увез его на маяк, заставив позвонить Генри.