Остров Лайнумвита-Ки интересен тем, что он представляет собой один из немногих сохранившихся осколков той Америки, когда на всем континенте еще не было ни людей, ни машин. Это настоящий первозданный уголок, словно только что сотворенный Словом Божьим. На острове встречается очень редкое железное дерево – дерево с самой плотной и тяжелой древесиной в мире. Ее удельный вес равняется восьмидесяти семи фунтам на кубический фут[39].

Когда-то на острове жили индейцы калуса. Они рыбачили, выращивали апельсины и лаймы, а еще – отмахивались от москитов, которые здесь кишмя кишат. Не исключено, кстати, что именно из-за москитов на Лайнумвита-Ки сейчас никого нет. Маленькие крылатые вампиры вытеснили людей на континент.

Впрочем, несмотря на всю мою любовь к первозданной красоте острова, останавливаться на нем мы не собирались. Следуя указаниям лоции, мы свернули на юго-запад и прошли мимо островов Ноунейм, Биг-Пайн, Миддл-Торч, Биг-Торч, Саммерленд, Куджо и Шугарлоуф, которые редкой цепочкой протянулись от южной оконечности Флориды до Ки-Уэста. В конце концов мы пересекли бухту Уолц-Ки и оказались в водах, омывающих Ки-Уэст. Боунз зарезервировал для нас номера в отеле на северном побережье – в двух шагах от площади Мэллори-сквер и курорта Пис-Хаус. Оттуда было удобнее всего наблюдать за яхтами, проходящими мимо острова в пределах видимости.

Два дня прошли без происшествий.

Каждый день я дважды объезжал Ки-Уэст по побережью. Дорога занимала всего час или около того. Я искал хоть что-нибудь подозрительное. Океанскую яхту. Уже знакомое мне черное посыльное судно с пятью моторами. Что-нибудь, что привлекло бы мое внимание бьющей в глаза роскошью или, напротив, попыткой замаскироваться, выглядеть заурядно. Ничего. Похоже, мы снова потеряли след.

В первый же день по приезде в Ки-Уэст Клей куда-то ушел. Даже Солдата с собой не взял. Нас с псом, разумеется, тут же одолело любопытство, и мы последовали за стариком, держась на приличном расстоянии. Мы видели, как он зашел в салон мужской одежды – видимо, на примерку, потому что на следующий день Клей отправился туда же и вышел из салона в новеньком костюме, шляпе и сверкающих ботинках. Купив букет цветов, он прошел восемь кварталов пешком и в конце концов вышел к воротам городского кладбища. Там он с полчаса блуждал между надгробными плитами и наконец остановился. Сняв шляпу, Клей опустил голову и заговорил. Вслух. Несколько минут спустя он положил цветы на могильный камень, достал носовой платок и вытер глаза. Так он и стоял, держа в руках шляпу, – старый, старый человек в отличном костюме.

Мы с Солдатом подошли сзади и остановились через два ряда от него. Какое-то время спустя Клей, не оборачиваясь, сказал:

– Позвольте представить вам мою жену, мистер Мерфи.

Обогнув несколько могил, я приблизился к нему и встал рядом. На камне было написано: «Мария Селеста Петтибоун».

– Она умерла десять лет назад… – проговорил Клей так тихо, словно боялся разбудить жену, спавшую мертвым сном. – Ей было семьдесят. – Он со свистом втянул в себя воздух и продолжил: – Селли навещала меня каждую неделю. Шесть часов в один конец… – он снова вытер глаза. – И так – сорок лет подряд.

Я удивленно воззрился на него, и Клей слегка усмехнулся.

– Я пытался с ней развестись, уговаривал найти себе другого мужчину. Какое-то время я даже отказывался от свиданий, когда она приезжала, но… – он покачал головой. – Мне не удалось ее переупрямить. Она не предала меня. Не предала нас. – Клей посмотрел в небо, потом снова качнул головой. – Сорок лет!.. Селли мне постоянно писала, рассказывала о своей работе: она мыла посуду в столовой, убирала дома́… Потом ее взяли на работу в отель – в хороший, большой отель. Там она проработала двенадцать лет, но у нее начался артрит, и…

Клей опустил голову.

– Меня не было рядом, когда она… – На свет снова появился белоснежный платок. – Надзиратель пришел ко мне в камеру и сказал, что она умерла. Просто р-раз – и все!.. – Клей прищелкнул пальцами, потом замолчал и молчал довольно долго. Наконец он снова заговорил: – Когда я был молод и полон радужных надежд, я мечтал о том, что когда-нибудь обязательно разбогатею. И это действительно произошло – я разбогател в тот самый день, когда встретился с Селли. Она стала для меня всем. Больше, чем мир, больше, чем вселенная. – Клей покачал головой. – Жизнь – жестокая штука, мистер Мерфи, озвереть, до чего жестокая! И не важно, с какой стороны тюремной решетки ты находишься.

С этими словами он опустился на колени и бережно протер носовым платком нагретый солнцем камень.

– Я должен сказать тебе одну вещь, Селли… Ты очень хорошая женщина. Лучшая. Прости меня… прости, что я не был с тобой, когда ты нуждалась во мне больше всего. И за все остальное тоже прости. Я…

Клей сглотнул и не смог продолжать. Опираясь руками на могильную плиту, он поднялся на ноги и снова стал тереть глаза платком. Я не мешал ему плакать. Его плечи тряслись так сильно, что я понял: он сдерживал эти слезы много-много лет. Наконец Клей поправил костюм и нахлобучил на голову шляпу. Глядя то на меня, то на могилу жены, он заговорил негромко и почти спокойно:

– Селли очень хотелось увидеть меня в костюме… Когда я освобожусь. Она мечтала, как мы пойдем вместе в ресторан и на танцы. Надеюсь, мой костюм ей нравится… – Он покачнулся, и я поддержал его под локоть. Опираясь на меня, Клей закашлялся, а я никак не мог разобрать, возвращается его болезнь или, наоборот, уходит. Не сомневался я только в одном: то, что поддерживало в нем жизнь, что помогло ему выдержать долгие годы заключения и выйти из тюрьмы, перестало существовать, ушло в землю вместе с единственной женщиной, которую он любил.

Мы простояли у могилы еще почти час, потом попрощались с Селестой Петтибоун и медленно пошли к воротам кладбища. Клей был намного выше меня ростом, поэтому, когда он снова заговорил, его тень закрывала меня почти целиком.

– Я хочу поблагодарить вас, мистер Мерфи, за то, что вы помогли мне сюда добраться.

– Мне жаль, что это не произошло раньше, – ответил я.

Клей остановился у ворот и бросил долгий взгляд через плечо.

– Мне тоже. – Он снова втянул воздух сквозь зубы. – И ей… ей, наверное, тоже очень, очень жаль.

Его тень по-прежнему падала мне на лицо, и я невольно подумал: что бы ни говорили некоторые, настоящая любовь по-прежнему существует на свете.

Всю обратную дорогу Клей опирался на мое плечо – опирался сильнее, чем обычно. На солнце набежала легкая тучка, и наши плечи оросило коротким ласковым дождем. Нам оставалось пройти всего два квартала, когда Клей неожиданно сказал:

– Вы уже придумали, что скажете мисс Летте, если не сумеете найти ее дочь?

– Нет.

Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не добавил. Зато выражение его лица было более чем красноречивым.

Летту я застал возле бассейна, где она сидела в кресле с книгой в руках. Роман номер тринадцать из полюбившейся ей серии. Но она не читала, только беспокойно перелистывала страницы. День склонялся к вечеру, и прибрежные бары понемногу заполнялись людьми, спешившими исполнить привычный вечерний ритуал. Глядя на Летту, я неожиданно заметил, что она в купальнике. Точнее – в бикини. А ведь прошло довольно много времени с тех пор, как я в последний раз обращал внимание на женщин в бикини. На ноге Летты алела небольшая царапина, и я догадался, что она побрила ноги.